Жозеф Бальзамо. Том 2
Шрифт:
— Так вы что же, не переоденетесь? — насмешливо осведомилась Тереза.
— Нет.
— Не наденете новый парик?
— Нет.
— Не прищурите глаза?
— Я уже сказал вам, что поеду туда как свободный человек — без жеманства и страха, поеду ко двору, как в театр, и мне безразлично, понравлюсь я актерам или нет.
— Но уж побриться-то вы добреетесь? — не отставала Тереза. — А то щетина у вас в пол-локтя длиной.
— Я же сказал вам, что ничего не изменю в своей внешности.
Тереза так громко расхохоталась, что оглушенный Руссо удалился в другую комнату.
Однако Тереза не перестала докучать Руссо и изводила его как могла.
Она извлекла из шкафа парадный наряд, свежее белье и начищенные до блеска башмаки. Все это она разложила на кровати и развесила на стульях.
Однако Руссо не обратил ни малейшего внимания на ее труды.
Тогда Тереза сказала:
— Пора бы вам уже переодеваться… Наряжаться ко двору — дело долгое. Смотрите, а то не успеете в Версаль к назначенному времени.
— Тереза, я вам уже сказал, — отвечал Руссо, — что мне и так хорошо. В этом платье я ежедневно предстаю моим согражданам. Король, в сущности, такой же гражданин, как я.
— Ладно, ладно, Жак, не упрямьтесь и не глупите, — вкрадчивым голосом улещала его Тереза. — Вот ваше платье… Бритва тоже готова… Ежели вы сегодня нервничаете, так я предупредила цирюльника…
— Благодарю, — ответил Руссо, — но я только причешусь да надену башмаки, потому как в домашних туфлях выходить не годится.
«Неужели у него и впрямь такая сильная воля?» — удивилась Тереза.
Она испробовала все — ласку, убеждения, самые язвительные насмешки. Но Руссо хорошо знал ее; он видел все ее уловки и понимал: стоит ему уступить, и хозяйка всласть поиздевается над ним. Поэтому он решил не сдаваться и старался даже не смотреть на нарядную одежду, которая подчеркнула бы его, как он выражался, естественную и приятную внешность.
Тереза не выпускала его из виду. У нее оставалась последняя надежда на то, что Руссо не преминет глянуть в зеркало, как это он делал всегда, выходя из дома: философ был до крайности опрятен, если только в опрятности может существовать крайность.
Однако Руссо был начеку и, поймав беспокойный взгляд Терезы, повернулся к зеркалу спиной. Пора было уже выходить; философ обдумывал и запоминал, какие неприятные истины он сможет сказать королю.
Обрывки этих истин он бормотал себе под нос, пока застегивал пряжки на башмаках; затем он сунул шляпу под мышку, подхватил трость и, улучив момент, когда Тереза не могла его видеть, одернул обеими руками кафтан и жилет, чтобы не морщили.
Вернувшись, Тереза подала ему платок, каковой Руссо сунул в необъятный карман, и проводила его до площадки, увещевая:
— Ну полно, Жак, будьте же благоразумны. У вас ужасный вид, вы смахиваете на фальшивомонетчика.
— Всего хорошего, — ответил Руссо.
— Вы похожи на мошенника, сударь, — продолжала Тереза, — будьте осторожны.
— А вы будьте осторожны с огнем, — парировал Руссо, — и не прикасайтесь к моим бумагам.
— Поверьте мне, вы похожи на полицейского шпика, — в отчаянии бросила Тереза.
Руссо не ответил; напевая, он стал спускаться по лестнице и, пользуясь темнотой, почистил рукавом шляпу, левой рукой взбил полотняное жабо, короче говоря, быстро и умело завершил на ходу туалет.
Внизу он решительно ступил в грязь улицы Платриер — правда, проследовал он по ней на цыпочках — и вышел на Елисейские поля, где была стоянка тех почтенных экипажей, которые из пуризма мы будем именовать дилижансами и которые вот уже двенадцать лет перевозили или, верней будет сказать, истязали пассажиров, вынужденных из соображений экономии пользоваться ими, дабы добраться из Парижа в Версаль.
110. КУЛИСЫ ТРИАНОНА
Обстоятельства путешествия для нас малоинтересны. Руссо пришлось проделать его вместе со швейцарцем, писарем откупщика налогов, каким-то горожанином и аббатом.
В Версаль он прибыл в половине шестого. Двор уже собрался в Трианоне; все ожидали прибытия короля, но автора оперы никто не поминал.
Некоторые знали, что репетицию будет проводить г-н Руссо из Женевы, однако увидеть г-на Руссо было ничуть не более любопытно, чем г-на Рамо [66] , г-на Мармонтеля [67] и любого другого из тех забавных созданий, которых придворные предостаточно наблюдали либо у себя в салонах, либо в скромных жилищах этих людей.
66
Рамо, Жан Филипп (1683–1764) — французский композитор.
67
Мармонтель, Жан Франсуа (1723–1799) — французский писатель.
Руссо встретил дежурный офицер, которому г-н де Куаньи приказал оповестить его сразу же, как только появится женевец.
Г-н де Куаньи мигом примчался и встретил Руссо с обычной учтивостью и самой любезной предупредительностью. Однако, глянув на философа, он весьма изумился и вынужден был уже несколько внимательней рассмотреть его.
Руссо был весь в пыли, помятый, бледный; на бледном лице особенно заметна была борода, достойная отшельника; еще ни разу на памяти церемониймейстера подобная щетина не отражалась в версальских зеркалах.
Руссо изрядно смутился под оценивающим взглядом г-на де Куньи, но еще сильней он смутился, когда, войдя в театральную залу, увидел множество прекрасных нарядов, пышных кружев, бриллиантов и голубых лент, которые на фоне золоченых стен напоминали букет цветов в огромной корзине.
Особенно же стало ему не по себе, когда он вдохнул растворенные в воздухе тонкие пьянящие ароматы, от которых у него, плебея, голова пошла кругом.
Однако надо было идти через всю залу: это была расплата за дерзость. На него обратилось множество взоров; в этом блистательном собрании он выглядел совершенно неуместно.