Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня
Шрифт:
— Так получится красивее, — заявила она.
Посмотрев эту вещь, император остался доволен. Жозефина приободряется. Разумеется, ее успокаивает радость, высказанная Наполеоном при знакомстве с холстом, на котором она изображена во всей своей несравненной грации в тот момент, когда он возлагает корону на красиво преклонившую колени жену.
Но Фуше не дремлет и 29 января вручает императору очередное донесение: «Жена художника Изабе предает гласности подробности личной жизни императрицы; она утверждает, что ее величество постоянно плачет; что она догадывается о причине ее недавнего недомогания, которая повергла ее в глубокую тоску; что императрица ожидает развода, но не осмеливается в этом признаться; что м-ль Таше — единственное доверенное лицо, которому ее величество изливает теперь душу. Сегодня о разводе мало говорят, но о нем думают с тех пор, как все уверились,
Мюрат тоже продолжает усиленно «обрабатывать» своего шурина-императора. Он объединяет усилия с Фуше и с Талейраном. Несчастной женщине это известно, и 10 февраля 1808 она пишет сыну:
«Ты без труда догадаешься, что у меня довольно причин для горя, и они все прибавляются; слухи, ходившие во время отсутствия императора, не прекратились с его возвращением, и переносят их теперь особенно рьяно. К тому же их авторы не понесли наказания. Напротив, было замечено, что те, кто пытался их опровергнуть, встречают более холодный прием. В остальном полагаюсь на Провидение и волю императора; моя единственная защита — мое поведение, которое я стараюсь сделать безупречным. Я больше не выезжаю, у меня нет никаких развлечений, и я веду жизнь, которой все удивляются — как я могу принудить себя к ней, хотя привыкла к большей независимости и общению со многими людьми; я же утешаюсь мыслью о том, что тем самым подчиняюсь желанию императора. Я вижу, что влияние мое падает день ото дня, в то время как другие все больше входят в доверие. В фаворе теперь Мюрат и его супруга-принцесса, гг. Талейран и Бертье. Ты знаешь, что он станет твоим родственником: он женится на Елизавете, дочери герцогини Баварской; предложение было сделано и принято вчера.
Каким несчастным делает трон, милый Евгений! Я хоть завтра же без сожаления отреклась бы от него за себя и за всех своих. Для меня важно только сердце императора. Если мне суждено его потерять, об остальном я почти не пожалею: лишь он — мое честолюбие, лишь им полно мое сердце. Я знаю, что при такой искренности успеха не добиваются и что, если бы я могла, как многие другие, стать хитрой, мне было бы гораздо лучше, но я предпочитаю не насиловать свой характер. Так, по крайней мере, я не перестану уважать себя.
А ты, сынок, всегда оставайся таким, каким был, продолжай стараться быть достойным дружбы императора, а в остальном будь что будет. Пока ты счастлив и я уверена в твоей привязанности, мне грех жаловаться на судьбу».
В конце зимы между супругами произошла еще одна ссора. По словам русского посла графа Толстого [72] , Наполеон в порыве гнева якобы заявил жене, «что она в конце концов вынудит его усыновить всех ее ублюдков». По мнению дипломата, Жозефина «мгновенно» воспользовалась бы этим, но к заявлению, сделанному под влиянием гнева, император больше не возвращался.
72
Толстой, Петр Александрович, граф (1761–1844) — генерал и дипломат, с октября 1807 по октябрь 1808 русский посол в Париже, противник Наполеона, который и добился его отозвания.
В один из январских дней 1819 на Святой Елене Наполеон рассказал обер-гофмаршалу Бертрану, что, напротив, сама Жозефина приходила к нему с предложением «сделать ребенка какой-нибудь барышне и выдать младенца за своего. Когда она высказала мне это, — закончил император, — я решительно осудил ее план и без труда переубедил ее».
Как бы там ни было, факт бесспорен: Наполеон не перестает думать о том, что представляется ему все более и более неизбежным. 1 апреля, увидев входящую Гортензию, которой в том же месяце предстояло родить будущего Наполеона III, он вздохнул:
— Я завидую, видя вас в таком состоянии. Как я любил бы вашу мать, окажись она в подобном положении!
«В моем положении…»
2 апреля 1808 Наполеон в сопровождении тридцати шести экипажей покинул Сен-Клу под предлогом инспекционной поездки по департаментам Юга. На самом деле он собирался в Байонну, где вскоре должна была разыграться тошнотворная комедия с испанской западней [73] , которая приведет к первой трещине в здании Империи. Невзирая на жалобы Жозефины, он сперва не пожелал взять ее с собой, но, поскольку он должен был выманить на границу испанское королевское семейство, ему была необходима хозяйка дома.
73
Комедия с испанской западней. — В семействе Карла IV Испанского шли раздоры: наследник престола Фердинанд, по традиции носивший титул принца Астурийского, ненавидел свою мать и ее фаворита Годоя. Народное восстание в Мадриде вынудило Карла IV отречься от престола в пользу сына. Наполеон воспользовался этим, вызвал королевскую семью в Байонну, заставил Фердинанда отречься от престола и приказал французским войскам, находившимся в Испании в качестве ее союзников в войне против Англии и Португалии, оккупировать страну.
«Не знаю, где поместить всю эту публику», — написал он жене. Поэтому императрица, которой предстояло помочь властелину принять «всю эту публику», была вызвана к нему в замок Маррак у ворот Байонны, «маленький загородный домишко», по выражению Наполеона, купившего его у г-на Марфруа.
Жозефина проводит несколько дней в Бордо: император порекомендовал ей «завязать со всеми дружеские связи, поскольку занятость помешала ему самому сделать это», и выполнить мужний наказ, как догадывается читатель, не составило для нее никакого труда. После обмена любезностями она отправляется в Байонну. Проезжая через ланды, где пески были еще не остановлены посадкой сосен, ее карета, хоть и запряженная дюжиной лошадей, не раз увязает чуть ли не по оси. Наконец вечером 27 апреля Жозефина добирается до Маррака.
Для нее приготовлены прелестные апартаменты. Кровать в ее спальне, которая вся ансамбль фиолетовых и желтых шелков, сделана из вишневого дерева, а над ней «перевитый лентами венок из дубовых листьев». Гостиная, обитая голубым атласом с желтым и фиолетовым сутажем, походит на «шатер с задранными вверх полотнищами». Вся мебель в ней тоже из вишни, канапе, покойные кресла и табуреты обтянуты «голубым гургураном [74] в полоску цвета зари и накладными звездочками из белого шелка». Окна и двери задрапированы так же, только накладки сделаны из голубого, желтого и белого шелка. Кроме того, наспех устроена ванная комната, и гостью ожидает ванна «из еловых досок».
74
Гургуран — индииская шелковая ткань.
В Байонну уже прибыл Фердинанд, принц Астурийский: его доставил из Мадрида императорский обер-жандарм Савари, не поскупившийся на ложь и обещания, лишь бы привести принца к ногам своего повелителя. Таким образом «Фердинанд VII» угодил в паутину, сотканную Наполеоном. Он именует себя королем всея Испании, поскольку его отца заставили отречься в пользу наследника. Наполеон, правда, его не признал. Со своей стороны, Карл IV взял отречение обратно, считая, что отрекся лишь под давлением событий. «Полностью доверяясь великодушию и гению великого Наполеона», он пожелал, чтобы император стал третейским судьей в его конфликте с сыном. Вот почему он тоже отправился в Байонну в обществе жены и общего их любимца Годоя [75] . На третий день после прибытия Жозефины они втроем въезжают в город в обветшалой карете.
75
Годой, Мануэль (1767–1851) — фаворит испанского короля Карла IV и его жены Марии Луизы Пармской, в 1791 — 1800-м глава правительства. За Базельский мир 1795 с Францией получил от короля титул князя Мира. Бездарный и продажный временщик.
— Желтая кожа придает королеве сходство с мумией, — сообщает император жене. — Выглядит она лживой, злой и донельзя смешною.
Что до Карла IV, не расстающегося со своим исповедником, которого он, «как собаку, подзывает свистом», то его камердинер носит за ним дюжину часов, да еще столько же он сам возит с собой в карете, утверждая, что «карманные часы портятся, если их не носят».
Увидев сына, этот король-карикатура накидывается на него:
— Не довольно ли тебе оскорблять мои седины? Убирайся. Я не хочу тебя видеть.