Жребий Рубикона
Шрифт:
– Чтобы понять всю картину случившегося. В тот день последней у него действительно была его супруга. Но в течение дня к нему заходили оба его заместителя, начальник отдела кадров Кошкин и профессор Соколовский с Моркунасом.
– Про Моркунаса я вам говорила, – нетерпеливо напомнила Раиса Тихоновна, – не понимаю, зачем вы с ним разговаривали, – снова повторила она, – или вы считали, что таким странным образом сможете выбить из него какое-то признание?
– Я уже пояснил, что мы должны были побеседовать именно с ним, чтобы понять общую атмосферу, царившую в институте
– Поняли? – не без иронии спросила Долгоносова.
– Во всяком случае, стало ясно, что ваш брат был любвеобилен.
– Неужели это такой недостаток, из-за которого его следовало бы убить? – гневно спросила она. – Я уже сказала, что понимаю мужские слабости и не считаю их смертным грехом. Хотя лично мне все это не нравится. Но когда рядом появляется такая сексапильная блондинка, как Далвида Моркунас, не склонная вам отказывать и готовая на все ради достижения своих целей, мужчинам сложно удержаться. Наверно, именно поэтому Ростом Нугзарович пытался ухаживать за ней. И именно поэтому потерял голову мой несчастный брат. Для мужчин это в порядке вещей. Или вы со мной не согласны?
– Более чем, – улыбнулся Дронго. – Вы правы.
– Но мне нужно, чтобы вы рассуждали не о том, кто из мужчин проявил слабость в отношениях с Далвидой, а нашли доказательства убийства моего брата, – напомнила Раиса Тихоновна.
– У нас пока нет доказательств его насильственной смерти. И мы хотели бы поговорить еще и с его вдовой.
– С первой или второй? – ядовито уточнила Раиса Тихоновна. – Вам не кажется, что это уже слишком наивно? Разговаривать с человеком, который является главной наследницей его состояния и основным подозреваемым в этом деле. Я начинаю жалеть, что попросила вас взяться за расследование убийства.
Дронго заставил себя не отвечать женщине, которая потеряла своего брата и теперь жаждала мести любой ценой. Он промолчал, давая возможность ей высказаться, и затем произнес:
– В любой момент мы можем расторгнуть наши отношения. Как только вы захотите. А пока я буду вести расследование так, как считаю нужным. Если вас не устраивает моя работа, вы всегда можете мне об этом сказать. В любую минуту.
– Не обижайтесь, – примирительно попросила Раиса Тихоновна, сознавая, что перегнула палку в своих претензиях, – если вам угодно, я могу извиниться перед вами.
– Не нужно, – сказал Дронго, – мы все равно попытаемся довести это расследование до логического конца. Где был похоронен ваш брат?
– На Ваганьковском кладбище. Не забывайте, что он был известным человеком.
– Не сомневаюсь. И еще одна просьба. Можете дать телефоны вдовы вашего брата? Конечно, я говорю о Далвиде Марковне.
– Все-таки хотите к ней пойти, – поняла Раиса Тихоновна. – Ладно, не стану больше ничего говорить, чтобы мы окончательно не поссорились. Записывайте номера ее телефонов.
– Говорите. Я запомню, – попросил Дронго.
Она продиктовала два телефона.
– Спасибо, – поблагодарил Дронго, – я думаю, что уже завтра мы вам перезвоним.
Он убрал телефон в карман и взглянул на Вейдеманиса.
– Сложно с ней разговаривать, – сказал Дронго, вздохнув.
– Ты ожидал чего-то другого? – поинтересовался Эдгар. – Не забывай, что у нее неожиданно и при весьма загадочных обстоятельствах умер младший брат, который был почти академиком. Представляю, как все родные переживали по этому поводу. И поэтому она может садиться нам на голову?
– Нет. И я ясно дал ей это понять. – Дронго достал телефон и стал набирать номер Дичаровой. Услышал голос Людмилы.
– Я обещал узнать и перезвонить, – заявил Дронго. – Николая Тихоновича похоронили на Ваганьковском кладбище.
– Спасибо. Большое спасибо, – тихо сказала она и положила трубку.
– Кажется, Людмила понравилась тебе больше остальных, – улыбнулся Эдгар.
– Верно. Она мне очень понравилась. Без лишних ужимок и выкрутасов. Она понимала, что поступает неправильно, изменяя своему мужу, и пыталась быть по-своему честной по отношению к самой себе. Ну а покойный ей явно нравился. Ты видел, как она несколько раз чуть не расплакалась и мне с трудом удавалось ее отвлечь.
– И теперь у нас целая куча подозреваемых, – подвел неутешительный итог Вейдеманис, – и мы даже не знаем, отчего так неожиданно умер Долгоносов.
– Давай по очереди, – предложил Дронго, – первым номером должен идти Ростом Нугзарович Окрошидзе. Он все время пытался подражать своему шефу, сразу занял его кабинет, ввел новые драконовские методы, не захотел помочь расследованию и принять нас. Его стремление стать директором института могло перевесить разумную осторожность, и он мог захотеть избавиться от своего шефа. Такой мотив подойдет?
– Более чем. Ты ведь знаешь, сколько таких случаев встречается в жизни, когда убивают из-за меньшей должности.
– Второй подозреваемый – профессор Соколовский. Интересно, что в научных разработках и в зарегистрированных патентах будет стоять фамилия не Долгоносова, а Соколовского. Такой мотив может оказаться очень действенным. Тем более что Соколовский не одобрял амурные похождения своего шефа. Такой новый Сованарола.
– Кто третий? – поинтересовался Вейдеманис.
– Конечно, Моркунас. Я спросил его в конце нашей беседы – по-прежнему ли он любит свою жену. Он мне не ответил. Видимо, ждал, чтобы я скорректировал свой вопрос. Когда не дождался, просто вышел из кабинета, ничего мне не сказав. Такое поведение и молчание красноречивее любых слов. И еще один интересный факт. Через несколько дней после смерти Долгоносова его вдову и усыновленного сына навещает сам Калестинас Моркунас. Такая вот интересная антипатия.
– В реальной жизни может быть все, что угодно, – хмуро заметил Вейдеманис.
Дронго подумал, что проявил нетактичность. Ведь супруга самого Эдгара тоже в свое время отказалась от него.
– И наконец, начальник отдела кадров Кошкин, – вспомнил Дронго. – Мотива мы пока не знаем, хотя Людмила утверждает, что он ненавидел Долгоносова на почве ревности к ней самой. Из-за ревности могут убить, но не после того, как она уже полтора года не работала в их институте. А других видимых мотивов у него не должно было быть.