Жребий Рубикона
Шрифт:
– Я родилась девятого ноября, – улыбнулась Далвида. – Может, что-нибудь выпьете? У нас есть хороший коньяк.
– Давайте, – согласился Дронго.
Она поднялась и вышла в другую комнату. Через минуту вернулась, вкатив столик с напитками. Достала бутылку без этикеток, которая была в своеобразной красной книге. Дронго знал эту марку коньяка. Далвида разлила его в пузатые бокалы и протянула один гостю.
– Первый раз в жизни вижу такого нотариуса, – призналась она, – в моем представлении вы унылые, скучные крючкотворы, которые погрязли в своих бумагах и записях.
– У вас неверные представления о работе современных юристов. Ваше здоровье. – Бокалы неслышно ударились друг о друга.
– Значит, теперь невозможно узнать, как именно умер ваш супруг, – сказал Дронго, поставив бокал на столик.
– Он умер от инфаркта, – повторила Далвида, – я же говорю, что у меня есть официальное заключение врачебной комиссии и справка из поликлиники.
– А его одежда, в которой он был в день смерти, все еще дома?
– Конечно. Она осталась в нашей городской квартире. Мы его переодели в черный костюм. И одежда осталась. Мне сказали, что ее нужно выбросить, но мне было не до этого – я почти сразу после похорон улетела в Германию вместе с сыном.
– Улетели? – сделал вид, что удивился, Дронго. – Вам не кажется, что именно этот неоднозначный поступок мог вызвать неприятие его родными и именно поэтому начались разговоры вокруг смерти Долгоносова? Вы должны согласиться, что вдова умершего мужа не должна сразу после похорон уезжать в вояж за границу.
– Конечно, я понимаю, – кивнула Далвида, – и если бы я уехала в Германию погулять или куда-то на курорт, это было бы чудовищным поступком, неуважением к памяти покойного. Но все прекрасно знают, что у моего сына появились очень серьезные проблемы, которые лечатся в клинике Ганновера. И поэтому я была вынуждена улететь с ним на консультацию.
– Что с вашим сыном?
– Я бы не хотела об этом говорить, – мрачно ответила Далвида. Она взяла бокал и допила остатки коньяка. – У него есть проблемы, – добавила она, – серьезные проблемы, которые необходимо решать.
– И поэтому вы должны были так срочно уехать?
– Да, именно поэтому. И Раиса Тихоновна прекрасно знала, почему мне так важно было срочно уехать в Германию. Но всем трудно объяснить истинные причины моего отъезда. Поэтому я считала себя вправе обижаться именно на тех, кто знал, как важно мне было уехать в Германию.
– И ваш сын сейчас тоже законный наследник имущества Николая Тихоновича, – уточнил Дронго, решив, что нужно сыграть роль нотариуса до конца.
– Он Михаил Николаевич Долгоносов, – подтвердила Далвида, – и действительно является наследником своего отца.
– После смерти вашего второго супруга вы не встречались с первым? Это я спрашиваю, чтобы исключить возможность разных апелляций и встречных исков.
– Встречалась, конечно. Я ведь сказала, что у нашего сына начались большие проблемы. И сразу после смерти Николая Тихоновича я должна была улететь в Германию вместе с ним. Калестинас пришел повидаться со своим сыном. Я ведь не могла ему в этом отказать. Он, как я говорила, неплохой человек, но безразличный. Такой ученый сухарь, которого больше волнуют проблемы гидроэлектростанций где-нибудь в Сибири, чем душевное состояние собственной жены, – добавила она с некоторым раздражением.
– Я должен задать вам следующий вопрос. Хотя прошу меня извинить, – предупредил Дронго. – Как вы считаете, у вашего покойного мужа могли быть враги в самом институте?
– Вы уже разговариваете как следователь, а не как нотариус, – грустно улыбнулась Далвида. – Хотите еще коньяку?
– Давайте, – разрешил Дронго.
Она разлила коньяк в бокалы, плеснув больше прежнего.
– Думаю, были, – призналась Далвида. – В творческих и научных коллективах всегда своя особая аура, своя атмосфера. Они завидуют друг другу, подсиживают, пытаются обойти, ревнуют к славе другого. Все, как обычно. У них работает профессор Соколовский, который был доктором наук, еще когда Долгоносов только начинал там свою научную деятельность. Представляете, как этот профессор относился к Николаю Тихоновичу, понимая, что тот обошел его на крутом вираже?
– Сейчас обязанности директора исполняет другой профессор, – напомнил Дронго, – с грузинской фамилией.
– Ростом Нугзарович, – загадочно улыбнулась Далвилда, – этот тоже чувствовал себя обойденным. Он намного моложе Долгоносова и всегда мечтал занять его кабинет. Просто умирал от зависти и не скрывал своего отношения к Николаю Тихоновичу. Он хотел получить все, что было у Долгоносова. Его звания, авторитет, должность, кабинет и даже его жену.
Дронго, взявший бокал, поставил его обратно на столик и изобразил удивление:
– Он к вам приставал?
– Еще как. – Молодая женщина подняла бокал. – Очевидно, считал себя неотразимым мужчиной. И был изумлен, когда получил отказ.
– За вашего сына, – поднял бокал Дронго. Он уже понимал, что у ее мальчика есть какие-то проблемы со здоровьем.
– Спасибо, – голос у нее дрогнул, – большое спасибо.
На этот раз бокалы ударились сильнее.
– Кипрские страховые компании могут потребовать проведения повторной экспертизы, – сказал Дронго, – они не выдадут денег по справке поликлиники. Им сложно будет понять, почему не было проведено вскрытие тела, как и полагается в таких случаях.
– А вы расскажите им, что не всякая женщина разрешит, чтобы ее мужа кромсали на части, – резко ответила Далвида, – что никто из нормальных людей обычно не разрешает проводить подобные медицинские резекции на своих близких.
– У них свои законы, – возразил Дронго. – Нам понадобятся вещи покойного, в которых он был в день своей смерти.
– Я думаю, что это можно устроить, – кивнула Далвида. – Можно я выпью за вас? Честно говоря, после смерти мужа я впервые позволяю себе так расслабиться. И хочу поблагодарить вас за предоставленную в этом возможность. За ваше здоровье.
Бокалы ударились друг о друга.
– Завтра я соберу вещи и передам их вам, – решила Далвида. – Можете отправить их на экспертизу. Возможно, действительно давно следовало так поступить, чтобы расставить все точки над i. И прекратить эти ненужные сплетни.
– Договорились. – Дронго поставил свой бокал на столик и поднялся. – А теперь разрешите мне удалиться. Я думаю, что мы быстро оформим все документы.
– Не сомневаюсь, – сказала Далвида, протягивая гостю руку.
Он наклонился и поцеловал ей руку.