Жуков. Мастер побед или кровавый палач?
Шрифт:
Но война была уже позади, и спор, кто все же сообщил Сталину точную дату ее начала, казался неактуальным.
Разумеется, Жуков не мог не участвовать в Параде Победы с участием войск всех стран антигитлеровской коалиции, прошедшем на немецкой земле 7 сентября 1945 года в Берлине возле Бранденбургских ворот. Собственно, ему принадлежала и сама идея его проведения.
От имени Советского Союза маршал Жуков, занимавший в то время должность командующего Группой советских войск в Германии, принимал парад, а командовал парадом британский генерал-майор Эрик Нэйрс, комендант английского сектора Берлина. В торжественном строю проследовали военнослужащие и техника армий Советского Союза, Франции, Великобритании и США. Во главе парадной колонны шел советский сводный полк 248-й стрелковой дивизии, отличившейся при штурме германской столицы. Помимо регулярных войск в параде участвовали французские партизаны.
Жуков стал почетным рыцарем Большого Креста британского ордена Бани, был награжден французским орденом Почетного легиона 1-й степени, американским орденом «Легион Почета» степени Главнокомандующего, польскими орденом «Виртути милитари» 1-го класса и орденом «Крест Грюнвальда» 1-го класса, чехословацкими орденом Белого Льва «За победу» 1-й степени и Военным крестом 1939 года.
Младшая
12 августа 1945 года прибывший в Советский Союз по приглашению маршала Жукова глава американских оккупационных сил в Германии (экс-Верховный главнокомандующий экспедиционными силами) Дуайт Эйзенхауэр был приглашен И. Сталиным на трибуну Мавзолея. В этот день на Красной площади проходил парад, посвященный Дню физкультурника. До наших дней дошла фотография, как на трибуне Мавзолея накануне начала «холодной войны» стоят вместе Сталин, Жуков, Калинин и один из высших американских военачальников (награжденный советским орденом Победы), ставший американским президентом, придерживающимся доктрины «массированного возмездия», предусматривающей нанесение ядерного удара по СССР и Китаю. В своих мемуарах, впервые вышедших на русском языке в 1980 году, Эйзенхауэр поделился впечатлениями о своих встречах со Сталиным и Жуковым.
Именно в этих мемуарах был приведен ответ Жукова на вопрос Эйзенхауэра о том, как Красная армия преодолевала минные поля. По признанию американца, он был изрядно шокирован словами советского коллеги: мол, мы подсчитали, что потери от огня обороняющегося противника при отсутствии минного поля примерно равны потерям от мин, если такое заграждение имеется. А потому пехота наступала так, будто никакого минного поля не было. «Я живо представил себе яркую картину того, что произошло бы с любым американским или британским командующим, если бы он следовал подобной тактике…» – написал Эйзенхауэр.
Кто придумал «трофейное дело»?
Но радость Победы лично для Жукова оставалась неомраченной очень недолго. Старшая дочь маршала Эра Георгиевна, говоря о причинах гонений, постигших ее отца, утверждала, что Сталин после войны начал видеть в Жукове и его соратниках не просто соперников, способных покуситься на его власть, но и свидетелей его ошибок и слабостей. «К первому июня 46-го, когда состоялось заседание Высшего военного Совета, органы госбезопасности собрали компромат на отца. На том Совете в основном звучали обвинения, которые были выбиты следствием из Главного маршала авиации Александра Новикова, боевого соратника папы. Новиков провел в заключении шесть лет. А после смерти Сталина был реабилитирован… Отца обвинили практически в организации захвата власти. Его снятию с должности Главкома Сухопутных войск предшествовало еще и нашумевшее «трофейное дело». Жукова обвиняли в том, что он эшелонами вывозил из Германии для личного пользования мебель, часы, произведения искусств, километры ткани, которые я лично ни у нас дома, ни на даче никогда не видела».
По словам дочери маршала, чекисты конфисковали у нее фотоаппарат, подаренный отцом, а у младшей сестренки – куклу с закрывающимися глазами. Сгинула бесследно и антикварная брошь, преподнесенная однажды певицей Руслановой Александре Диевне. «Она сказала, что генералов правительство наградило орденами и званиями, а вот для их жен награды не учреждены. А жены ждали, любили, поддерживали. И вынув из сумочки бриллиантовую брошь, произнесла, что хочет наградить жену маршала Жукова Александру Диевну за терпение, верность и преданность». Причем брошь была не просто старинная и дорогая – Русланова рассказывала, что эту драгоценность носила Наталья Гончарова. И приобрести брошь певица сумела лишь тогда, когда рассказала предыдущим владельцам, что намерена подарить ее супруге Георгия Константиновича.
Тема трофеев в те времена была весьма обширной – почти каждый, кто закончил войну в Европе, тем более в Германии, что-нибудь да привез домой. Достаточно вспомнить такого мастера по запечатлению атмосферы времени, как Владимир Высоцкий с его «Балладой о детстве», написанной явно по впечатлениям детства собственного (в 1945 году Владимиру Семеновичу шел восьмой год):
У тети Зины кофточка с драконами да змеями -То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.Трофейная Япония, трофейная Германия:Пришла страна Лимония – сплошная Чемодания.А трофейные кинофильмы, не только немецкие, но и американские, которые вполне официально демонстрировались в государственных кинотеатрах!.. Так что сама по себе добыча трофеев не особо и осуждалась общественным мнением, хотя власти, конечно, стремились не допустить обширного мародерства. Другой вопрос, что у военачальников в этом деле были совсем другие возможности, нежели у рядового солдатика или даже офицера, привозившего жене в подарок кофточку, побрякушку или пару туфель.
Сталин был уверен в том, что именно госбезопасность сможет проконтролировать и прекратить мародерство некоторых высокопоставленных военных. Жуков не был первым попавшим под сталинскую раздачу со своим «трофейным делом».
Среди множества поучительных историй, повествующих о вывозе советскими военачальниками трофеев из Германии, одной из самых популярных является следующая:
«Сталин собрал крупных военачальников и сказал:
– Мне стало известно, что некоторые генералы и маршалы нажились на войне, которая была трагедией для народа.
Сказал и ушел. Генерал (будущий маршал) Василий Чуйков к утру вывез из своей квартиры не только все ценности и мебель, привезенные из Германии, но и вообще все, оставшись буквально в пустой квартире».
МИНИСТРУ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР И. В. СТАЛИНУ ОТ БЫВШЕГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВВС, НЫНЕ АРЕСТОВАННОГО НОВИКОВА
Заявление.
Я лично перед Вами виновен в преступлениях, которые совершались в военно-воздушных силах, больше чем кто-либо другой.
…Я счел теперь необходимым в своем заявлении на Ваше имя рассказать о своей связи с Жуковым, взаимоотношениях и политически вредных разговорах с ним, которые мы вели в период войны и до последнего времени.
Хотя я теперь арестован и не мое дело давать какие-либо советы в чем и как поступить, но все же, обращаясь к Вам, я хочу рассказать о своих связях с Жуковым потому, что мне кажется пора положить конец такому вредному поведению Жукова, ибо если дело так далее пойдет, то это может привести к пагубным последствиям.
За время войны, бывая на фронтах вместе с Жуковым, между нами установились близкие отношения, которые продолжались до дня моего ареста.
Касаясь Жукова, я прежде всего хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений.
Зная Жукова, я понимал, что он не столько в интересах государства, а больше в своих личных целях стремится чаще бывать в войсках, чтобы, таким образом, завоевать себе еще больший авторитет.
Вместо того, чтобы мы, как высшие командиры, сплачивали командный состав вокруг Верховного Главнокомандующего, Жуков ведет вредную, обособленную линию, т. е. сколачивает людей вокруг себя, приближает их к себе и делает вид, что для них он является «добрым дядей». Таким человеком у Жукова был и я, а также Серов.
Жуков был ко мне очень хорошо расположен и я в свою очередь угодничал перед ним.
Жуков очень любит знать все новости, что делается в верхах, и по его просьбе, когда Жуков находился на фронте, я по мере того, что мне удавалось узнать – снабжал его соответствующей информацией о том, что делалось в Ставке. В этой подлости перед Вами я признаю свою тяжелую вину.
Так, были случаи, когда после посещения Ставки я рассказывал Жукову о настроениях Сталина, когда и за что Сталин ругал меня и других, какие я слышал там разговоры и т. д.
Жуков очень хитро, тонко и в осторожной форме в беседе со мной, а также и среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования и в то же время Жуков не стесняясь выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им.
Так, во многих беседах, имевших место на протяжении последних полутора лет, Жуков заявлял мне, что операции по разгрому немцев под Ленинградом, Сталинградом и на Курской дуге разработаны по его идее и им, Жуковым, подготовлены и проведены. То же самое говорил мне Жуков по разгрому немцев под Москвой.
Как-то в феврале 1946 года, находясь у Жукова в кабинете или на даче, точно не помню, Жуков рассказал мне, что ему в Берлин звонил Сталин и спрашивал, какое бы он хотел получить назначение. На это, по словам Жукова, он якобы ответил, что хочет пойти Главнокомандующим Сухопутными Силами.
Это свое мнение Жуков мне мотивировал, как я его понял, не государственными интересами, а тем, что, находясь в этой должности, он, по существу, будет руководить почти всем Наркоматом Обороны, всегда будет поддерживать связь с войсками и тем самым не потеряет свою известность. Все, как сказал Жуков, будут знать обо мне.
Если же, говорил Жуков, пойти заместителем Министра Вооруженных Сил по общим вопросам, то придется отвечать за все, а авторитета в войсках будет меньше.
…Ко всему этому надо еще сказать, что Жуков хитрит и лукавит душой. Внешне это, конечно, не заметно, но мне, находившемуся с ним в близкой связи, было хорошо видно.
Говоря об этом, я должен привести Вам в качестве примера такой факт: Жуков на глазах всячески приближает Василия Сталина, якобы, по-отечески относится к нему и заботится.
Но дело обстоит иначе. Когда недавно уже перед моим арестом я был у Жукова в кабинете на службе и в беседе он мне сказал, что, по-видимому, Василий Сталин будет инспектором ВВС, я выразил при этом свое неудовлетворение таким назначением и всячески оскорблял Василия. Тут же Жуков в беседе со мной один на один высказался по адресу Василия Сталина еще резче, чем я, и в похабной и омерзительной форме наносил ему оскорбления.
В начале 1943 года я находился на Северо-Западном фронте, где в то время подготавливалась операция по ликвидации так называемого «Демянского котла» и встречался там с Жуковым.
Как-то во время обеда я спросил Жукова, кому я должен писать донесения о боевых действиях авиации. Жуков ответил, что нужно писать на имя Сталина и тогда же рассказал мне, что перед выездом из Москвы он, якобы, поссорился с Верховным Главнокомандующим из-за разработки какой-то операции и поэтому, как заявил Жуков, решил не звонить ему, несмотря на то, что обязан делать это. Если, говорил Жуков, Сталин позвонит ему сам, то тогда и он будет звонить ему.
Рассказывал этот факт мне Жуков в таком высокомерном тоне, что я сам был удивлен, как можно так говорить о Сталине.
…Жуков везде стремился протаскивать свое мнение. Когда то или иное предложение Жукова в правительстве не проходило, он всегда в таких случаях очень обижался.
…Повторяю, что несмотря на высокое положение, которое я занимал, и авторитет, созданный мне Верховным Главнокомандующим, я все же всегда чувствовал себя пришибленным. Это длится у меня еще с давних времен.
Я являюсь сыном полицейского, что всегда довлело надо мной и до 1932 года я все это скрывал от партии и командования.
Когда же я столкнулся с Жуковым и он умело привязал меня к себе, то это мне понравилось и я увидел в нем опору. Такая связь с Жуковым сблизила нас настолько, что в беседах с ним один на один мы вели политически вредные разговоры, о чем я и раскаиваюсь теперь перед Вами.
(Опубликовано: Военно-исторический журнал, 1994, № 6, 8)