Жулики. Книга 4
Шрифт:
– Огонь девка, повезло тебе, боя… Михаил то есть,– засмущался Кудеяр.
– Ну, что ж, братцы. Нанимаю вас на работу, если кто не против. Пока на разные погрузочно-разгрузочные, а потом видно будет. Вот Кудеяр мастер саблей махать и наверняка рукопашник, ему инструктором, т.е наставником в самый раз в нашей школе кадетской. Мальчишек обучать. Жалованьем не обидим, жильем обеспечим и документами справными, чтобы власти не придрались. Но до первого срыва. Коль опять согрешит кто, то сам и ответит. Помогать не правому не станем. Коль не виновен, то вытащим
– Прозвище тако. Кудряшов я Иван Савельев сын,– Кудеяр чуть не подавился пирогом и закашлялся.
– Да ты не суетись, Иван Савельевич. Теперь так зваться будешь. И документы оформим на тебя по этому имени. Кудеяр, конечно, круто, но Иван Савельевич как-то понадежнее и пообстоятельнее,– улыбнулся Мишка, увидев как затряслись руки у атамана и даже кружку тот поставил на стол, чтобы не выронить.
– По батюшке величать станете?– не поверил он.
– Станем,– Мишка опять улыбнулся.
– Ну, Михаил, да я,.. да,.. за Вас, да,..– Кудеяр опять шмыгнул носом по-мальчишечьи.
– Все проехали. Потом расскажешь. Ну а вот ты кто Ноздря – это ведь тоже кликуха?
– Вестимо,– Ноздря дотронулся рукой до носа с рваными ноздрями.– Как вот на люди таким появляться? Только по лесам и шастать. А коли еще на лоб клеймо ляпнут, то и вовсе кроме как в лесу и быть нигде нельзя.
– Что ты заладил "лес", да "лес". Зовут-то как?
– Иваном також, как Кудеяра и Фамилия Иванов,– пробормотал Ноздря.
– Ага, и по батюшке, небось, тоже Иванович?– высказал Мишка предположение.
– Откель узнал?– простодушно изумился Ноздря.– Иваном отца звали. У нас все старшие всегда Иваны. Так повелось. Да вот на мне видать пресечется,– вздохнул Ноздря.– Кому такой красавец-то нужен?
– За что наказан?– спросил Мишка.
– Усадьбу барску ктотось пожег, а искать виноватых не стали. Кажному десятому на деревне ноздри рванули. Мне еще повезло, не шибко прихватили, а некоторым оторвали напроч, нос-от. Кровью изошли. Двадцать человек нас всего таких-то… Построили деревню в шеренгу и барин сам кажного указал.
– Это кто ж такой?– полюбопытствовал Мишка.
– Немец – Шмит Карла Йоганыч. Шибко лют…
– Ну ладно, Бог с ним со злодеем. Что умеешь? Грамотен?
– Нет, Михайло, не учен. А работу всяку могу исполнять. Кузнец я потомственный. У нас все при кузне испокон. Что хошь скую,– Мишка чиркнул карандашом в блокноте:
– Хорошо. Ну а ты, Игнат, кто по фамилии?– задал он вопрос следующему члену шайки.
– По ревизской сказке я Игнат Борисов, а отца с матерью не помню, потому, как барин меня еще малолетним запродал вместе с родителями другому барину, а там холера. Вопчем все померли и никто не вспомнил потом, что я да как. Записали Борисов, потому как деревня Борисова. А хлебопашеством всю жизнь промышлял. Пока барщина не допекла. А тут вот их в лесу встренул ну и айда,..!!! Безграмотен опять жа.
– Отчество тебе Борисович запишем. Запомни,– Мишка пометил в записной
– Ну и Касьян остался.
– Этот у нас грамоте-ей. Все науки превзошел. Семинарию в Москве закончил, да вот с епископом не ужился,– Кудеяр хмыкнул.– Им ведь после окончания положено матушку найти иначе приход не дают. А Игнату вокурат 25-ть и стукнуло, а он не женится, вот его в звонари и поставили в наказание. А жалование там… В общем разругался он с настоятелем, да и подался в лес.
– Что-то больно гладко. Сам-то, что без языка что ли?– Мишка хлопнул Касьяна по плечу.– Не робей.
– Да я и не сробел, Михаил Петрович, просто слово ведь вставить не дает атаман-то наш бывший.
– Откуда отчество мое узнал?– взглянул на него пытливо Мишка.
– Крестьяне в толпе так назвали, вон, мол, боярин Михайла Петрович с Катериной.
– Грамотен значит? Нам учителя нужны. Согласен ли? Да назовись.
– Пушкин Касьян Сергеевич,– улыбнулся бывший семинарист расстрига. Мишка карандаш чуть не выронил:
– Ну, брат, фамилия у тебя знатная. Хорошо хоть, что не Лермонтов.
– А это кто ж таков?– спросил Касьян и отхлебнул чайку.
– Да, есть такая знаменитость. Это я так к слову,– Мишка оторвал взгляд от блокнота.– Ну, вот и все, братцы, сейчас отправимся выполнять поручение Екатерины, а все остальное уже в Москве. Бумаги и прочее. Пока рядом будьте, чтобы недоразумений не было. Переоденем вас, во что-нибудь в лавке у Сидоровича. Уж больно выглядите непрезентабельно. Непотребно, в смысле неказисто.
В Москву выехали ранним утром и к обеду уже подъезжали к особнячку. Жизнь здесь бурлила. За месяц тихий домик превратился в маленький вулкан. Гриня, встретивший их у ворот, кинулся открывать дверцу кареты:
– Молодые возвернулись!– крикнул сам себе, потому что никого больше рядом не было.– Здравия желаю!– вытянулся он, открыв дверь и молодцевато поднес руку к картузу.
– Чего это ты, Гринь, ровно солдат нас приветствуешь?– Мишка выпрыгнул из кареты и подал руку супруге.
– Так тяперича так здеся все здороваются, потому как мы Училище. ФЗУРМ.
– Чего мы "тяперича"?
– ФЗУРМ – Фабрично-заводско училище расейской молодежи. Вона и вывеска соответственная.-
Мишка с Катюшей повернули головы и увидели над входом "соответственную" вывеску.
– Однако, тут время зря не теряют. А мы новых сотрудников привезли. Гринь, найдется, где обустроить или как тут нынче с площадью?
– С площадью плохо, все для кадетов. Спальни, классы. Могу временно пустить в свои хоромы. Выделю комнатенку, коль не на долго,– Гриня хмыкнул.– Марфуша уже привыкла в трех-то горницах хозяйничать. Ежели возражать не будет.
– А говорил "куда столь", – напомнил Мишка.– Ты, Гринь, скажи Марфуше, что на недельку и заплатим за постой, как положено. Ребята смирные, вежливые, богобоязненные. Знакомься,– четверо новых "сотрудников", бывшие разбойнички, переодетые в новые зипуны, подошли, спрыгнув с телеги и степенно поклонились Грине.