Жулики. Книга 4
Шрифт:
– Прости, сестрица,– дрожащим голосом прохрипел Кудеяр.– Лихая жизнь затянула, нужда, да поборы. Не от хорошей жизни разбойничаем. Прости, братец. Отпусти, сестра-матушка, грехи. Господи, помилуй!
– Ох, братец, да за кого ты меня принимаешь? Поп я тебе что ли, грехи-то отпускать? Иди в храм, там и покайся перед батюшкой. Забыл дорогу, пади, туда?
– Благодарствуем, сестрица, от смертоубийства оберегла,– Кудеяр встал с коленей.– Пошли робяты,– и шмыгнул носом, как нашкодивший мальчишка. Мишке стало смешно. Четверых здоровенных мужиков с дубинами и мушкетом усмирила его Катюша и чем? Словом! Мишка швырнул саблю в ножны и крикнул в спину Кудеяру:
– Эй, братан, погодь. У меня к тебе предложение деловое есть,– Кудеяр остановился и медленно повернулся к нему.
– Саблей ты знатно машешь, сразу видно мастер. Учитель фехтования мне нужен, не желаешь ли послужить? Мальчишек будешь обучать.
– Где это?– спросил равнодушно Кудеяр.
– В Москве. Я завтра туда отправляюсь.
– Мне в Москву дороги нет. В бегах я нынче. Вон видишь – Ноздря, красавец какой? Вот и мне тако же будет, коль поймают,– Кудеяр махнул рукой.– Ты, сестрица, в храм нас послала, дак ведь только до него и дойдем, как тут и повяжут охотнички. До батюшки и не дойдем. Прощевайте. Пойдем нехристей грабить.
– Подожди,– Мишка шагнул к Кудеяру.– Я ведь мог тебя сегодня и зарубить сгоряча-то, так что и на мне бы грех повис, поэтому приходите все четверо в Останкино. Спросите там Михаила. В домике Тихоновском я остановился. А ежели кто с охотничанием полезет, то скажете, что званы и с собой ведите. Я разберусь. После обедни приходите,-
Мишка протянул руку Кудеяру и тот, схватив ее своей лапищей, с силой сжал.
– Здоров ты, я смотрю, паря, мое пожатие мало кто выдерживает, все скачут козлами,– удивился он, а Мишка подумал.– "Хорошо, что "Завесу" успел нашлепнуть, прыгал бы точно или перелом бы получил".
– Говоришь, что убил бы меня? А я думаю, что ты со своей сабелькой на пятом замахе лег бы сестрице, под ноги. Ее благодари и Господа,– Кудеяр перекрестился. Рядом обмахнулся крестом Касьян.
– На пятом замахе бы слег?– Мишка взялся за ствол мушкета, который Касьян все еще держал в левой руке, и без всякого усилия вывернув его, сказал:
– Смотри,– мушкет, легонько подброшенный, вертанулся в воздухе и тут же свистнувшая Мишкина сабля рассекла его надвое.– Ну и на каком замахе я бы лег под ноги, сестрицы?– разбойники ошеломленно уставились на перерубленный мушкет. Кудеяр нагнулся и поднял обе половины.
– В полную негодность привел,– растерянно пробормотал он, рассматривая срез.– Эт что ж за сталь така?
– Молекулярная заточка,– пояснил Мишка.
– Мокулярна?– не слыхал такой-то.– Эт что ж выходит, что ты, сестрица, нам жизнь только что спасла?– Кудеяр поклонился Катюше.– Как звать-то тебя, сестра?
– Екатериной зови, братец разбойничек. Да от предложения супруга моего не отказывайся. Господь тебе с товарищами случай счастливый посылает. Иди. С Богом,– ответила Катюша.
– Придем, как же теперь-то и не прийти, коль велишь,– поклонились все четверо и ринулись с поляны, испуганно оглядываясь.
– Придут, думаешь?– Мишка обнял Катюшу и прижал к себе.– Ты больше так не делай никогда. Я сам разберусь с кем угодно.
– Испугалась я, Мишань, за тебя. Вон он как саблей-то машет, аж в глазах рябит. Придут, конечно. Крадучись, но придут. Тут о вашей стройке ведь вся округа бает. И они, пади, слышали, да пока в толк не взяли. Спасибо, Господи,– вдруг поклонилась Катюша.– Не допустил пролиться крови христианской,– и где-то опять громыхнул гром, уже почти на пределе слышимости, видимо туча уползла совсем далеко. Мишка, перекрестившись, подумал.– "И ни каких "Завес, Осп и Перфов", а вслух сказал:
– Вот уж воистину, где двое соберутся, там и Господь посреди них,– и не смог скрыть легкого сарказма. Ирония, едва заметно обозначенная им, однако не укрылась от Катюши и она, резко отстранившись от Мишки, спросила:
– Ты никак, Мишань, посмеиваешься надо мной? Да и над Господом тоже?– укоризна в ее взгляде была такой глубины, что Мишка покраснел и принялся извиняться.
– Нет, Мишань, ты ведь что имел в виду, когда усмехнулся. Что не было Господа, а гром случайно гремел? Так ведь, скажи? Подумал?
– Да, Катюш, подумал. Прости,– Мишка обнял Катюшу, но она отстранилась и продолжила обличительно:
– Ты, думаешь, я не вижу, что веры-то нет у тебя во Христа или если есть, то совсем никакая. Ты и в храм, Мишань, ходишь только по тому, что я иду, и правила не читаешь, и всяко дело без молитвы творишь. Я ведь не слепая. На саблю у тебя больше надежд, чем на Бога. Вон она какая у тебя вострая. Пистоль как былинку рассек. Да еще вот все в ладошки хлопаешь и какую-то вещицу лепишь, а потом весь как каменный становишься, холодный. Я ведь вижу.
– Катюш, да что же теперь делать-то? Такой вот я дурак, но я исправлюсь еще таких вот пару "чудес" и уверую окончательно.
– Опять шутишь, Мишань? Зачем же ждать случаев таких-то? Господь промеж нас стоит и никуда не делся. Вот сейчас и получишь доказательство,– Катюша перекрестилась и зачитала Господню молитву,– затем снова перекрестилась и, выдернув саблю из ножен, что-то быстро прошептав, без усилий сломала ее пополам, как хворостинку.– Вот тебе еще одно "чудо", кинула она саблю под ноги Мишке, а тот изумленно уставился на обломки и произнес перекрестившись:
– Прости, Господи, глупца,– потом шагнул к Катюше и прошептал:
– И ты прости, Катенька,– Катюша всхлипнула:
– Не шути больше никогда так.
– Катюш, ты еще Серегину вот так же можешь сломать? Чтобы спеси в нем поубавить. Гордыни то есть?
– Мишань, да ведь не я ломаю. Господь вразумляет. Все в Его власти,– Катюша нагнулась и подняла обломки сабли.– Я не делала ничего, просто молитву Господу зачла и попросила железо сие рассечь,– Катюша опять зачитала Господню молитву и соединила обломки. Металл сросся и Катюша протянула Мишке его оружие. А тот даже сделал шаг назад и, оглянувшись, осторожно взял саблю: