Жулики. Книга 4
Шрифт:
– А Серега, чем занимается?
– Серега арифметику преподает и снабжением ведает. Нет же ничего, за что ни возьмись. Вот и бегает туда-сюда. А еще стройками, да финансами… Ну и с чиновниками тоже он дружбу налаживает. Его уже вся Москва знает. Даже ограбить пытались.
– Да вы что? Кто? И чем кончилось?
– Говорила ведь оглашенному, не носись ночами по городу один. Так он разве слушает. Вот и подкараулили с кистенями. Трое говорит было всего злодеев-то,-
Тихоновна поджала губы и, подавая караваи с хлебом в окно, добавила.– Соврал, конечно, больше их там было.
– Почему так думаете?
– По количеству зубов, которые полиция сосчитала потом выбитых. Столько у троих не бывает.
– Так сколько их там нашли? Тыщу что ли?– взглянул на нее удивленно Мишка.
– Ну, тыщу конечно не собрали, но десятка три и все передние. Ты его сам расспроси, коль интересно, ведь с проломанной головой приполз,-
Тихоновна вздохнула скорбно.– Лихих-то людей на Москве много. Обыватели на семь засовов запираются на ночь. Разбои по городу – дело обыкновенное. Ты хоть ему скажи, шалопутному, чтобы побережливее себя вел. Ну, куда ночью бежать? День есть для дел-то.
– Скажу, тетушка.
На кухню вбежал Петр Павлович, закричав с самого порога:
– Марфа, принимай дежурных, поставь задачу,– следом за ним вошли четверо парней различного возраста от 10-ти до 18-ти. Они остановились на пороге и, стянув с голов форменные фуражки, хором поздоровались: – "Здравия всем желаем".
– Орлы,– похвалил Петр Павлович парней и кинулся обнимать сына с невесткой.– Приехали, наскучило лоботрясничать-то? Это там мужички с вами?
– Да, батюшка,– Мишка скривился, а Петр Павлович, расплылся в довольной улыбке.– Там интересный человек для тебя есть. Сабельным фехтованием может удивить. Кудряшов Иван Савельевич. Кузнец еще среди них – Иванов Иван Иванович. Ну и семинарист вам интересен, наверное, будет – Пушкин Касьян Сергеевич.
– Пушкин?– переспросил Петр Павлович.
– Пушкин, Пушкин. А что тут такого? Учителем может работать.
– А про четвертого, что ж не говоришь. Неумеха что ль?
– Пахарь он и для ФЗУРМа бесполезен. Разве что в помощь Грине. Борисов Игнат Борисович.
– Ладно, разберемся. А тот, что с лицом покалеченным – это кто?
– Кузнец и есть.
– Пластическую операцию ему бы не мешало сделать. Больно уж страшное лицо у парня,– посочувствовал Петр Павлович.
– Нет здесь пока пластических хирургов,– вздохнул Мишка.
– А тебе, когда лицо рубанули, чем лечили?
– Так допотоповскими средствами из аптечки. Только у меня-то, свежая была царапина, а у него уже зарубцевалось. Вряд ли поможет, такой шрамище и часть вообще отсутствует. Попробуем, конечно, но лучше парня не обнадеживать. Он и так переживает, что за него никто замуж не пойдет.
Глава 4
Прозвенел звонок, извещающий об окончании перемены и, в соседнем помещении загремела, собираемая дежурными посуда.
– Ну ладно, я молодцов твоих забираю. Иванова, пока попробуешь подлечить, оставляю тебе. Борисова в помощь Грине. Марфа, проследи,– Марфа щелкнула каблуками:
– Слушаюсь.
– Ну, девка, на глазах растешь,– умилился Петр Павлович.
– Рада стараться, Петр Павлович,– гаркнула Марфуша и первая рассмеялась звонким смехом, а за ней и все присутствовавшие, даже кадеты расплылись в улыбках.
– Вот так и живем,– Петр Павлович хлопнул Мишку по плечу и выскочив за дверь, крикнув на прощанье:
– Поезжайте в швейную. Там вам все приготовлено, а я вечерком подскочу. Серегу там найдешь. Он девчонкам какую-то приспособу для перемотки ниток ставит с утра.
– Ну, мы в швейную. Вечером приезжайте,– Мишка обнял за плечи Катюшу.
– Дак а куда нам еще? Отсюда выдворили. Кадетам места мало. Там и живем пока все. Катюше спасибо. Большой дом завела. Повезло тебе, Мишань, хорошее приданое у невесты-то,– Силиверстович тоже поднялся со скамьи и, взяв под локоть Катюшу, шепнул ей:
– Не обижает, племянничек-то? Если что, ты сразу ко мне беги. Ох, и лют я на расправу.
– Да что вы, Евлампий Силиверстович,– засмущалась Катюша и прижалась к Мишке.– Он хороший, не надо его на расправу.
– Ну, раз просишь, тогда ладно. Поехали, молодожены. Проедусь с вами. Я сапожную-то рядом с Катюшиным домиком открыл. Домишко, правда, неказистый, бревенчатый, но место бойкое. В следующем году построим что-нибудь посолиднее, а эту завалюху снесем к едреней фене. А пока мужички сидят и стараются.– во дворе они увидели только одинокую фигуру Ноздри, он стоял у ворот и рассматривал кованые прутья. Увидев Мишку, подошел и, сняв картуз, спросил:
– Мне сказано, чтоб при вас пока быть. Верно?
– Верно, Иван Иванович. Садись в карету, поедем в швейную мастерскую, а там уж на месте решим, что с тобой делать. Знакомься – это Силиверстович. Он у нас кузнечными делами занимается. К нему пойдешь в артель, если условия подходящими покажутся. Знакомься, Силиверстович,-
Мишка, открыл дверцу кареты и, пропустив вперед Катюшу, шепнул на ухо засмущавшемуся бывшему разбойнику:
– Не робей, Вань. Будь проще. Силиверстович мужик свойский.
Девчата, соскучившиеся по Катюше, подняли визг и кинулись ее обнимать. Затормошили и закружили все сразу, рассказывая о своей жизни без нее целый месяц. И воспользовавшись этой веселой кутерьмой, Мишка увел Ноздрю наверх, где в рабочем помещении копался в углу Серега, собирая какую-то машинку.
– Здорова, Серега,– гаркнул Мишка, хлопнув друга по согнутой спине.
– А-а! Явился. А я-то думаю, чего там девки верещат. Вот аппарат монтирую для раскройки. Такая фиговина заумная. С утра бьюсь. Все мозги заплелись. Вот не пойму никак, что это за штыри торчат и куда их соединять,– Серега швырнул гаечный ключ на стол.– Это кто с тобой?