Жулики. Книга 5
Шрифт:
– Надгробие курильщика, – прокомментировал Петр Павлович.– Идея мне нравится.
Серега открыл глаза и изумленно уставился на "надгробие".
– Офигеть. Че ж оно все перемешалось-то?
– Раздельно думать нужно. Сначала сигареты,
– Мишка ткнул пальцем в пачку и она выползла из пепельницы и, отделившись от нее, упала рядом.– Потом зажигалку, – зажигалка повторила путь сигаретной пачки.– Ну и пепельницу потом,
– пепельница крутнулась вокруг своей оси и став круглой, поменяла бутылочный цвет на розовый.
– Ну вот… Такую композицию испортил, – произнес разочарованно Петр Павлович.– А я хотел домой взять и на телевизор поставить.
– Да, пожалуйста, как скажете,
– Мишка махнул рукой и все три предмета опять слиплись вместе, причем еще больше перемешавшись, а пепельница опять стала зловеще-зеленой и коряво-квадратной.
– Спасибо, сынок, уважил,
– Петр Павлович взял в руки "абстрактное надгробие" и принялся его разглядывать.
– Ловко как. Где что начинается, сразу не поймешь. Церетели удавится от зависти, если увидит.
– Ты, я смотрю, там время не терял. Насобачился,
– удивился Серега.
– Да нет, просто у тебя воображение слишком обширное, а у меня бедное. Я сразу про три предмета думать не могу, – отшутился Мишка.
– На ведовство похоже. Ладно ли это?
– Катюша испуганно смотрела на присутствующих.– Не бесовщина ли здесь?
– А ты, Катерина, молитву честному кресту зачти, как вон моя Тихоновна делает, – посоветовал Силиверстович.
– Я серьезно, дядюшка, а вам все шуточки, – обиделась Катюша.
– А им все нипочем,– поддержала ее Тихоновна.– С потолка мешки с солью валятся, курево, ниоткуда возьмись, а им смешно!
– Да почему же ниоткуда возьмись? Из окружающей среды. Мы же не в пустоте висим. Ну, что за бабьи страхи? Федор Леонидович, вы-то, что думаете про эту МЭ? – возразил решительно женщинам Петр Павлович.
– Я, Петр Павлович, в таких сферах не эксперт и мое слово не может быть здесь окончательным. Но думаю, что физика этих явлений просто не достаточно изучена, а сверхъестественным выглядит, потому что не привычно. Ограничения опять же имеются. И потом, насколько я знаю, бесы не могут материю творить. Они только страсти в людях распаляют. Это силы природные задействуются. Такое мое мнение, но повторюсь, я тут не компетентен. Зачитывай, голубушка, молитву хоть и вслух. Ну и крестным знамением осени. Проверяй, чтобы не сомневаться. Водицы жаль, святой нет. Еще бы и ей окропить, чтобы присутствие бесовское наверняка устранить, – высказал свое мнение Академик.
– Да им и молитвы "Честному кресту" довольно,
– убежденно заявила Катюша и начала нараспев:
– Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его…– дочитав до конца, она попросила Мишку:
– Ну-ка, мил друг, сфокусничай-ка еще чего нито,
– Мишка взглянул на кружку с солью и та, медленно оторвавшись от стола, поплыла в сторону Сереги. Покачалась у самого его носа, будто раздумывая, не разгрузиться ли прямо тут, но Серега, поняв все правильно, заворчал:
– Но, но… Убирайся вон в мешок,– кружка послушно полетела к мешку и, высыпав соль, вернулась опять к носу Сереги.
– А теперь чего надо? – всполошился тот.
– Да вот думаю, может по лбу дать, пока у тебя совсем глаза на лоб не вылезли или сам справишься с потрясением? – заулыбался Мишка.
– Сам, как-нибудь, – буркнул Серега, провожая глазами левитирующую посудину.
– Ну а у тебя что, с допуском на шестой уровень?
– спросил его Мишка, опустив кружку на стол с легким стуком.
– О-о! У меня интересная картинка получилась. Пальчики оближешь. Влез я в систему наблюдения. Прошелся визуально по помещениям. Там не пауки оказывается охраняют, а "Трояны. Целых шесть штук. И выбрал Рерюф тигров. Здоровенные такие. А злющие-е-е. Как только свет врубил, так они заметались в поисках чего бы пожрать.
– А чего они пять тысяч лет жрали?
– А зачем им жрать? Дрыхли они.
– Значит, ты их разбудил? И чего сказали?
– Сказали, что кроме главного босса никого не признают, ну и еще пятерых согласны не сожрать. Остальных схавают.
– Весело! Дальше что?
– Попробовал я на фуфло их взять. Не прокатило. Тогда пришлось срочно похороны устроить торжественные всему Совету Старейшин и вводить новых, взамен "почивших в бозе".
Само собой и Рерюфа зарыл, со всеми почестями. Информацию довел до "Троянов", потом следующими числами провел новый состав Совета Старейшин и теперь все здесь присутствующие – Старейшины. Даже женщины.
– А кто главный у нас, заместо Рерюфа этого?– спросил внука Силиверстович.
– Ну, я… Чтобы никому не обидно было или наоборот, чтоб не отнекивался, провел демократичные выборы главы. Путем жеребьевки, – скромно опустил глаза Серега, зыркнув ими предварительно в сторону Мишки.
– И кто "счастливчик"?– забеспокоился тот, заерзав в кресле.
– Угадал, – хохотнул Серега.– Ты самый и есть.
– Не-е-ет, я не согласен! Это не демократия! Это называется "без меня, меня женили"! Требую провести жеребьевку снова, в присутствии всех незаинтересованных сторон, – заорал возмущенно Мишка.
– Поздно, я уже вбил тебя во все документы государственные. Принимай казну и большую государственную печать. А так же кирку и лопату, т. е. скипетр и державу,
– Серега радостно потер ладони.
– Ничего… Переделаешь. И вообще я предлагаю, батюшку, назначить главным Эсэсовцем,
– Мишка перевел, по его мнению – удачно, стрелки на отца и удивился, услышав не менее возмущенную тираду, которую тот тут же и выдал:
– Что-о-о? Меня Российского офицера? Нет уж, сынок, назвался груздем вот и беги… Не пищи.
– Федор Леонидович, да что же это они творят?! Задолбали. У меня вон семейство того и гляди увеличится. Мне только этого, Эсэсовского главного кресла не хватает, чтобы руки на себя наложить. Скажите им. Креста на них нет! – совсем упал духом Мишка, обратившись за поддержкой к Академику.
– Ну, что вы, господа, и в самом деле? Должно быть по справедливости. Предлагаю переголосовать главное кресло бюрократическое, – поддержал его Академик, явно сочувствуя искренне.
– Никаких голосований,– заартачился Серега.– Жребий пусть все решит. Положимся на Провидение высшее. Это будет правильно.