Журавли и цапли . Повести и рассказы

Голышкин Василий Семенович

Серафим Серафимович поднял голову от журнала и пристально посмотрел на меня.

— Мне послышалось, — сказал он, не разжимая губ, — что…

— Это за окном, — вскочил я, — ария Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст» «Люди гибнут за металл».

— А-а, — поверил учитель, — ну пусть их… гибнут, — и, обратившись к Павке, спросил: — Что называется кругом?

Я ликовал. Какое совпадение?! Подсказал и попал в точку. Теперь стоит только Павке спеть про себя арию «Круг из точек состоит…», как он сразу вспомнит, что «кругом называется множество всех

точек плоскости, расстояние каждой из которых от данной точки этой плоскости не больше данного».

— Итак, — подсказал учитель, — кругом называется…

— Сейчас, — загорячился Павка, — я сейчас… — Он открыл рот и вдруг… запел: — «Люди гибнут за металл… за металл… за металл…»

Ученики, услышав Павкино пение, замерли, как деревья перед бурей, и вдруг, как те же деревья в бурю, затряслись от хохота.

— Молчать! — крикнул учитель и, подойдя к Павке, с опаской ощупал моего друга. — Ты случайно не того, не болен?

— Что вы, — сказал Павка, — я это… совсем здоров.

— Здоров? — учитель с сомнением покачал головой. — Здоров, а… поешь?..

— Это по ошибке, — горячась, сказал Павка, — надо не «Люди гибнут за металл», а… — И он, к моему ужасу, снова запел: — «Круг из точек состоит… состоит… состоит…»

Класс снова схватился за животы.

— Встать! — крикнул учитель классу. — Оводов, вон из класса. Голубев!..

Все сели, и я вышел к доске.

— Если точки совпадают, чему равно расстояние между ними? — спросил Серафим Серафимович и подозрительно покосился на меня.

У меня в голове сразу зазвучал мотив «Ямщика».

— Итак, — нетерпеливо подсказал учитель, — когда точки совпадают, то расстояние между ними равно… чему?

Я, как и Павка, открыл рот и, сам того не ожидая, понес на мотив «Ямщика»:

— «От точки любой до нее до самой равняется дальность нулю-у-у!..»

Что было потом, я плохо помню. Меня, как и Павку, тут же вытурили из класса. Но уроков в тот день у нас все равно не было. Стоило кому-нибудь вспомнить, как он «на почте служил ямщиком», и поделиться своими воспоминаниями с другими — всё, класс, как бомба, взрывался от смеха, и возмущенные учителя бежали с жалобами к директору. Увы, директор не мог их выслушать. Он был занят. Чем? Исследованием Павкиного метода изучения алгебры. Откуда мне это известно? А я там был. У директора. Вместе с Павкой. И вместе с ним на мотив «Костра» пел:

— «Через две любые точки путь одной прямой лежит…»

И знаете что? Это просто удивительно: директор, в отличие от учителя алгебры, смеялся. Может быть, потому, что был физик? А по физике, как вы знаете, мы еще не научились петь. Вот научимся, тогда посмотрим, засмеется он или нет. А пока пойте с нами. На мотив «Ямщика». Пойте и запоминайте: «От точки любой до нее до самой равняется дальность нулю-у-у».

Ну а если не можете петь — запоминайте так, как все. Вам же хуже.

Детективы

Украли козла… То есть в газете было напечатано не так, а «Пропал козел», но мой друг Павка умел читать между строк. «Пропал…» Как бы не так. Козел не мышь, та пискнет — не услышишь. А этот — «ме-ге-ге!». Как заблеет, глухой с перепугу проснется. Чего же он молчит, если пропал? А потому и молчит, что козлу не позволяют блеять. Кто не позволяет? Ну ясно кто — тот, кто свел козла со двора.

Первым из нас двоих о пропаже козла узнал Павка. Из газет? Нет, Павка газет не читал, предоставляя это занятие другим. Узнал от соседа, дедушки Мини, пенсионера, который, в отличие от моего друга Павки, читал все газеты подряд и делился прочитанным с каждым встречным и поперечным. Первым встречным в то утро был Павка, и дедушка Миня тут же огорошил его новостью:

— А козлик-то, пишут, пропал…

Павка с состраданием посмотрел на дедушку Миню. Старенький, какой с него спрос! Козлик сколько лет как пропал, может, сто, может, тыщу, а он, дедушка Миня, только сейчас спохватился. Но не обижать же старичка…

— Знаю, — махнул рукой Павка, — серенький…

Дедушка Миня почему-то изумился и разинул рот.

— Серенький? — переспросил он.

— А еще бабушкин, — уточнил Павка.

Изумлению дедушки Мини не было границ.

— Серенький и бабушкин… Точно… Так и напечатано было. А ты почем знаешь, ай читал?

— Знаю, — сказал Павка, не вдаваясь в подробности. — А он вам зачем?

— Козел-то? — спросил дедушка Миня, устремив на Павку взгляд прозрачных, как вода, глаз.

— Козел! Козел! — теряя терпение, разозлился Павка.

— Так пропал же… — страдальчески протянул дедушка Миня.

Павка с опаской покосился на своего собеседника. Может, он того, болен? Козлик столько лет как пропал, а он о нем со слезой: «Пропал же!..» Нет, дедушка Миня определенно болен. А раз так, то лучше всего ему посочувствовать. Павка притворно вздохнул и сказал:

— Да… напали на козлика серые волки.

— Напали? — ахнул дедушка Миня.

— Ага, — сказал Павка, тряхнув рыжей челкой, — и остались от козлика рожки да ножки…

Знал бы он, чего ему будут стоить эти рожки да ножки…

Дедушка Миня вдруг подпрыгнул, как петух, и куда-то убежал. А Павка, окончательно решив, что дедушка Миня «не того», пошел своей дорогой, которая и привела его вскоре ко мне. Впрочем, «пошел» — не то слово, и я беру его назад. Не пошел, а помчался, до того ему не терпелось поделиться со мной наблюдениями над дедушкой Миней. Он влетел ко мне, как метеорит, и, не переводя дыхания, понес:

— Понимаешь… жил-был… у бабушки… Ну этот… как его?., серенький…

— Котик! — некстати подсказал я.

Но Павка, увлеченный рассказом, даже не рассердился, только отмахнулся от меня, как от мухи.

— Не… Козлик! Понимаешь, был и пропал. А он его ищет!..

— Она, — поправил я.

Павка сразу выключился и посмотрел на меня так, что я невольно съежился.

— Кто… она? — грозно спросил он.

— Ну эта… как ее?.. Бабушка! — теряясь, ответил я.