Журавли. Рассказы

Радостно, когда в нашу бурную, переворотную эпоху постоянно меняющихся законов и смыслов выпадает счастье видеть сущности незыблемые, символизирующие традицию и Вечность. Так же радостно, как Пушкину в своем путешествии в Арзрум было отрадно увидеть через многие годы на том же месте и в той же величественной красоте Кавказские хребты. «В Ставрополе увидел я на краю неба облака, поразившие мне взоры девять лет назад. Они были все те же, все на том же месте. Это – снежные вершины Кавказской цепи» (А. С. Пушкин «Путешествие в Арзрум»). Книга санкт-петербургского прозаика, лауреата многих литературных премий Михаила Зарубина «Журавли» дает нам такое счастье. Созданная на основе личных воспоминаний, облеченных в проникновенную

Название-образ «Журавли» сразу задает читателю координаты присутствия и точку зрения в изображаемом автором мире. Редко мы видим журавлей на земле, чаще в небе, когда трепетной цепью они или улетают, или возвращаются в родные края. Скажи – журавли, и в памяти тотчас возникают будоражащие душу их клики, определяющие осознание временности нашего бытия, символизирующие одновременно скоротечность времени и его неистощимость, сопричастность Вечности. Название сборника заставляет читателя повернуть голову к небу, требует расширения угла зрения и горизонта видения. Это расширение необходимо для воплощения замысла автора, который, может быть, даже не подозревая сам, вплотную подходит к разрешению древней антиномии с ее эмпирически противоречивым и одновременно логически равноправным обоснованием: изображение «нарастания» и «убывания» жизни одновременно в пространстве одного художественного произведения. Автор книги добивается этого совмещением двух противоположных зрительных позиций, соединяя две противоречивые перспективы – внутреннюю и внешнюю, пространство земное и небесное, закон Божий и опыт человеческий.

Журавли, облака, река Илим – это не просто реальные, натуралистические детали, в разнообразных состояниях присутствующие в произведении, но символичные границы, разграничивающие и соединяющие миры видимые и незримые, в вероятном в перспективе их единении. Соприкосновение в высоком духовном напряжении двух разнородных пространств мы видим в первой главе книги, названной «Мама». Здесь содержатся рассказы, посвященные матери автора, крестьянке Анне. Хотя вся книга озарена светом ее облика, нигде более, как в этих воспоминаниях, писатель не выказывает ей такого искреннего восхищения и поклонения.

«Белизна ее лица была белее, чем у остальных женщин деревни. Это была даже не белизна, не бледность – это было сияние. Так сияют в весеннем поднебесье крылья журавлей или в осеннем ночном небе далекие созвездия. Красота ее была несомненной, непререкаемой, не вызывающей соперничества и пересудов. В свои сорок с небольшим лет она была стройна и грациозна. Откуда у деревенской женщины, занимающейся тяжелым физическим трудом, была эта небесная грация? Грация печальной трепетной птицы. Легкая, летящая походка казалась врожденной, она не шагала по земле, как все остальные крестьянки ее возраста, а как будто скользила, касаясь поверхности только кончиком ступни. Так сказочная царевна-лебедь скользит по глади вод. Ее не утяжеляли ни грубые сапоги, ни стеганая телогрейка, которая в стремительном движении распахивалась, и полы ее, как крылья, трепетали на встречном ветру».

В рассказах, посвященных матери главного героя повествования Мишки, являющегося своего рода художественным двойником автора, много бытовых деталей, повседневных отношений. Дом, его скромный даже по послевоенным меркам интерьер, домашние животные, поля и огороды – предстают перед читателем в естественной перспективе в натуральную величину, символизируют пространство внутреннее, жизнь видимую. Автор с гоголевскими многоцветной живописностью, фантастичностью, с верой в идеально-прекрасный мир, с легкой иронией описывает быт своего нелегкого детства, вовлекает в пространство бытия маленькой, затерявшейся в таежных лесах деревушки читателя, с удовольствием присоединяющегося к этому познавательному путешествию в другие земли и времена. Но к образу матери художник читателя близко не подпускает, да и сам взирает на нее из глубины своего сегодняшнего понимания законов существования с отстранением, с поклонением святости, смотрит на мать, как на явление иного мира, иной величины. Литературными средствами писатель достигает эффекта обратной перспективы, изображает хрупкую физически, скромную маленькую женщину в аскетике вечности, как символ сохранения и «нарастания» жизни, несмотря на то, что выпала ей по судьбе трудная жизнь и ранняя тяжелая смерть. Эта жизнь явилась не только источником, но и примером жизни сыну. Художественный образ Анны, оставившей своего любимого Мишку сиротой в 14 лет, кажется много выше и светлее всех остальных персонажей повествования благодаря не только внешней красоте, но сердечным и духовным качествам этой женщины, не знавшей компромиссов с совестью, склонявшейся не пред обстоятельствами, а только пред образом Божиим. Автор не пишет подробный портрет своей матери, но поэтическими средствами, не обрывая ее связи с земными и небесными ипостасями бытия, можно сказать опосредованно, передачей субъективного пространства ее существования выходит на объективные уровни и обобщения этого образа.

«Помню, как однажды, заслышав курлыканье журавлей, моя красавица, моя ненаглядная мама остановилась, запрокинула голову, прислушалась и тихонечко запела. Это была даже не песня, это было прославление бытия – негромкое, стеснительное, но величественное в своей искренности, сливающееся с близким журчанием остывающего под лучами осеннего солнца ручейка.

И тогда мне она показалась ангелом, залетевшим в трудные таежные края из неведомого мира, где нет смерти. Где солнце не заходит за горизонт, и огромные маки на гибких высоких стеблях алым своим оперением трепещут в небесных высях…»

Вторая глава книги «Детство» целиком посвящена внутреннему пространству жизни. Автор показывает своего героя постигающим простые ее правила, которые на деле требуют от подростка немалых усилий. Нравственное становление взрослеющего человека складывается из осознания на собственном опыте понятий чести, совести, верности, дружбы, многих проявлений любви. Эта глава солнечная, веселая, жизнеутверждающая, свидетельствует о закономерностях необходимости, о неписанных, но подлинных правилах жизни. А как говорится, подлинность является свойством наследия (Джон Рескин).

Своим наследием, своим великим богатством Михаил Зарубин считает Отечество. Родине большой и малой посвящена следующая глава книги – «Родина», в которой, так же как в первой части, писатель использует приемы «обратной перспективы». В рассказе «Самая красивая деревня» свой родной край герой рассматривает с высоты птичьего полета, с высоченного угора, так что домики кажутся маленькими, река – узкой ленточкой, а тропинки почти не видны. Но находит автор такие слова, так выстраивает диалог подростка с бывшим солдатом, повидавшим за войну лучшие города Европы, что не остается сомнения, что, действительно, Мишкина деревня – лучшее место в мире. Потому что герой здесь родился, познал законы красоты, обладающей не только совершенной формой, но и духовным содержанием. И достигает высот невидимых, заоблачных маленькая таежная деревенька в сиятельных красках любви, превышая все высоты мира. Именно ее красота озаряет вечным светом правды трудный, восходящий к вершинам мастерства жизненный путь героя рассказов.

Повесть «Пробужденное пространство» в сборнике имеет самостоятельное звучание, хотя отчасти связана с сюжетом предшествующих рассказов. Ее можно назвать исторической, так же как и автобиографической. Гармоничное единение разновременных пластов является особенностью авторского мировоззрения и творческого метода. В первой части повести Михаил Зарубин рассказывает о нескольких этапах знаменитой, задуманной Петром Великим Первой Камчатской экспедиции, о ее задачах, достижениях, о сложных, иногда трагических событиях, сопровождавших выдающиеся открытия. Главные герои повествования не только славные морские офицеры, чьи имена сохранились в истории Отечества, но и простые русские мастеровые люди, корабелы, об их трудных судьбах автор говорит с большой теплотой и сочувствием. Писатель восхищается суровой красотой Сибирской земли, теми местами, где он сам родился и вырос, – величественной тайгой, знаменитыми водными путями России – «Божьими дорогами» Руси – царственным Енисеем, непокорной Ангарой, мудрым Илимом. Вторая часть повести посвящена нашим современникам, которые осознают, что связаны неразрывным духовным и кровным родством со своими далекими предками.

Произведения Михаила Зарубина в сборнике «Журавли» динамичны, современны, повторяющиеся в разных метафорических и символических интерпретациях наглядные образы способствуют выражению весьма важного, обобщенного содержания, проявляющегося в обыденных ситуациях, простых поступках и присущих любому человеку переживаниях. Несмотря на то что писатель рассказывает о временах минувших, для молодого читателя далеких, внутренний смысл повествования актуален, потому что это книга о временной, убывающей человеческой жизни, проходящей под знаком Вечности, ею направляемой и спасаемой. Но это книга и о неизбывности жизни, о ее нарастании в границах веры, верности и любви.