Журнал ЕСЛИ №11 ЗА 2004 ГОД
Шрифт:
А я ничего не ответил. Мне раза два говорили, вот, мол, наверное, хочет замуж дочка Стоунбриджа, про тебя, Капрал, спрашивала разные вещи. Я с ней не хочу, она косозубая и недобрая. Я к ней тогда не пошел. И потом не пошел. Вот и злится.
В тот день я жилищу своему помахал рукой.
Через два года я вернулся в Слоу Уотер. Не навсегда. Так, посмотреть на старые места. Пусть они мне не родные, пусть моего родного города и след простыл, но все-таки я тут долго жил. И халупа на отшибе – моя. Никто забрать
Я искал себе женщину, но женщину я не нашел. Не вышло пока. Потом обязательно выйдет. Разве во Вселенной не отыщется одна простая хорошая женщина для меня? Обязательно отыщется. Наверное, у нее есть какой-нибудь угол, и она меня там поселит. Но как знать, вдруг у нее никакого угла нет, а я к тому времени, когда ее встречу, еще не обзаведусь своим жилищем. Вот, скажу я, все-таки есть такая глушь, где у твоего мужа имеется собственная халупа. Будешь жить в халупе? Ну, хотя бы временно… Все-таки владеть халупой гораздо лучше, чем не владеть.
Вообще, должно ведь быть у мужчины место, куда он мог бы привести женщину, так?
А пока я снимаю в Tikhaya Gavan' комнату. Был охранником, ассенизатором, экспедитором. И продавцом в аптечной лавке тоже я был. Потом меня взяли биотехником, в смысле, на хорошую работу. Летаю с веселыми ребятами в разные места, чищу планету от грязи. Мне нравится. И платят хорошо. И смотрят как на человека. Может, пойду на курсы, они там меня выучат, как быть офицером биоаварийной службы. Очень хорошая работа.
Вот, я приехал старику Боунзу дать деньжат. Пусть приглядит за моей халупой. А может, починит кой-чего. Там без ремонта не обойтись. Без ремонта там совсем кислое житье. Можно сказать, не житье.
И еще я приехал повидаться с Огородником. Хороший ведь человек, помог мне. Да. Очень хороший человек. Я скучал по нему.
Но с Огородником мы не встретились. Старик Боунз свел меня на поселковое кладбище и показал холмик. Его, сомовский. Ничего там особенного нет, только крест из проволоки сваренный, да табличка: «Раб Божий Виктор». Табличка по-русски, я уже кое-какие слова разбираю, так что понял. И все. Даже оградки нет. Я ему оградку сам из досок сделал.
От простуды помер Огородник. Застудил легкие и помер. Будто бы и не лечился особенно.
А часовню свою так он и не достроил.
Старик Боунз говорит, будто как Огородник умер, так были у нас люди в больших чинах, с самой Терры-2. Хотели тело увезти куда-то к ним, они сказали: «На мемориальное кладбище в столице». В смысле, в Ольгиополе. Но им мэр Фил Янсен показал настоящую сомовскую запись, мол, вот, где мне Бог дал последнее пристанище, пусть там и останусь. Большие чины улетели, а Огородника за эти слова потом весь Поселок уважал. Даже больше, чем за то дело… с людаками.
Еще старик Боунз говорит, что на могилу приходил Огородников кот. Долго приходил. Еще там бывала Ханна, специально приезжала. Она, говорят, нашла кого-то и тому, кого нашла, родила двойню… Но кот дольше нее посещал Огородника. И даже будто бы спать устраивался на могильном холмике. Наверное, кот любил его. Но потом и кот куда-то пропал. Это я понимаю: занялся своими, кошачьими делами.
Так же и я. Оградку сделал, потом еще разок забрел туда. Постоял, слезы потекли. Вот странно! Когда слезы кончились,
Я хочу, чтобы Огородник там встретился со своей женой. Он очень тосковал без нее.
НИЛ ЭШЕР
ВЕТЕРАН
Чил невольно отпрянула, когда человек сбросил с себя лицо, словно маску. Она была уверена, что отделалась от парней Кроувена еще при высадке, но, боясь рисковать, на всякий случай спряталась за пластиковыми упаковочными ящиками. Из предосторожности пришлось добираться до терминала кружным маршрутом, а уж там садиться на паром до Скарби, на противоположном берегу реки. И там она увидела это. Сидевший на швартовой тумбе человек неторопливо вынул изо рта трубку, словно не мог решить, то ли выбить ее, то ли снова разжечь. Но вместо этого сунул трубку в верхний карман рубашки, мундштуком вниз, и прижал пальцы к скуле и лбу. Лицо мгновенно отделилось от линии волос, за ушами и чуть ниже адамова яблока. Очевидно, губы, внутренность рта и почти все пазухи тоже были частью протеза, так что на виду оставались только голые глазные яблоки и верхний выступ черепа: остальное представляло собой черные зубцы и плоскости биоконтактов.
Чил, раскрыв рот, продолжала пялиться на незнакомца. Тот достал из другого кармана непонятный инструмент и принялся орудовать им с обратной стороны снятого лица. Положив протез на колени, он вынул трубку и вставил в гортань. Между равнинами щек поднялась струйка дыма. Глаза без век на секунду вильнули в сторону Чил, но тут же вновь вернулись к снятому протезу. И тут Чил вдруг поняла, кто это такой. Работавший на пароме ветеран. От него и зависит переправа. Один из немногих, выживших после жесточайшей войны между группировками технотронных людей-киберов.
Сама не понимая, что ее подталкивает, она вышла на причал и приблизилась к нему.
Ветеран упорно игнорировал Чил, пока не вынул из горла трубку и не надел лицо. Протез с негромким щелчком встал на место. Может, ветеран просто не мог без него говорить?
– И как тебя зовут? – покровительственно осведомился он. – Чил.
Тем же самым инструментом, которым чинил лицо, он принялся задумчиво ковыряться в трубке, после чего набил ее табаком из кисета и разжег лазерной зажигалкой.
– Чем могу помочь. Чил?
Она не знала, что ответить. Хотелось спросить о киберах, о полетах к звездам, если, конечно, ему действительно больше двухсот лет и если новая звезда Стрейкер, выраставшая на небе каждую ночь, в самом деле появилась в результате взрыва такой же звезды, во время битвы. Но времени не оставалось.
– Привет, Чил!
Мгновенная вспышка ужаса лишила девушку способности двигаться. Как глупо она попалась! Зачем только вышла на причал? Позволила минутному любопытству взять верх над осторожностью. Ей давно следовало бы убраться отсюда подальше.