Журнал «Если», 1996 № 03

Булычев Кир

— Есть, наверное, и различия, — вспыхнула Петрина. — И ты скоро их почувствуешь.

— Прости. Я не хотел тебя задеть. — Кирон повернулся к кузнецу. Спасибо, Шолто, что вы пришли и привели Петрину. Я очень вам благодарен. Ни я, ни мой отец не будем в обиде, если вы решите теперь расторгнуть контракт.

Шолто неуклюже заерзал, посмотрел на стены, на потолок, на пол, словно ища там божественного указания. Ничего не было, и он наконец произнес:

— Кирон, мальчик, я люблю тебя.

По правде, я в этой печальной истории ничего не понимаю. Я знаю, как обращаться с железом и сталью, во всем прочем я не силен. Остальным занимается моя жена Сольвиг. Теперь, — он бросил тревожный взгляд на дочь, — еще и Петрина. Я хозяин в кузнице. А с женщинами… — Он пожал плечами. — Разве можно их переспорить?

— Расторгнуть контракт? — взорвалась Петрина, отбросив волосы и выставив круглые, крепкие груди. — Ты хочешь расторгнуть контракт, Кирон Голова-в-Облаках?

Кирон опешил. Девочка, которую он так хорошо знал, превратилась в яркую женщину. Он полагал, что она сама захочет избавиться от обязательств перед еретиком, которого скорее всего отправят на костер. Но с женщинами никогда нельзя ничего предполагать.

— Я просто думал облегчить вам кое-какие неприятные моменты…

— Плохо ты думал, — оборвала его Петрина. — Иначе тебе не пришло бы в голову изобретать дурацких змеев и надувать шары горячим воздухом. И не пришло бы в голову путаться с Фитзаланами.

— Говори осторожнее, Петрина, — предупредил Кирон, помня, что брат Себастьян не отрывает ухо от двери. — Стены здесь тонкие, и слышно хорошо.

— Да наплевать! Пусть! Все и так знают, что Элике Фитзалан по тебе сохнет. — Она улыбнулась. — Наверное, брат Себастьян тоже про это слышал.

— У брата Себастьяна отличный слух, — подтвердил Кирон. — Даже наши разговоры в камере не остаются без внимания.

— Это не имеет значения, — спокойно ответила Петрина. — Тут нечего скрывать. Так ты, значит, хочешь расторгнуть контракт?

— Нет, клянусь Недом Луддом. Я женюсь на тебе, Петрина. И при других обстоятельствах я сделал бы это с радостью.

Петрина улыбнулась.

— Тогда никаких проблем, Кирон. Я выхожу за тебя замуж. Вот так.

— Ты по-прежнему веришь предсказанию астролога Маркуса?

— Да, Кирон. А потом, что бы ни творил Святой Орден, он уважает брачные контракты. Это мне удалось узнать, хотя и с трудом.

— Ну и что?

— А то, что при нашем обоюдном желании Великий Инквизитор может отсрочить наказание до того времени, пока я не рожу тебе ребенка или не станет ясно, что я не могу забеременеть.

Кирон опешил.

— Ты пойдешь на это ради меня?

— Ты мой законный муж. Разве я могу поступить иначе?

Кирон рассмеялся.

— Астролог Маркус может оказаться прав.

— Не смейся над учеными людьми.

— Но как ты узнала о том, что наказание могут отсрочить?

— Неважно, как я узнала. К тому же это не наверняка: слишком многое зависит от настроения Великого Инквизитора. Знаю только, что раньше такое случалось. Святой Орден может даже ускорить день свадьбы, чтобы потом не пришлось откладывать казнь, — добавила она мрачно.

— Как же так? — растерялся Кирон. — Меня отпустят на свободу, пока у нас не появится ребенок?

— Нет, глупый. Мне разрешат разделить с тобой камеру. Их доброте есть предел.

— Ты хочешь жить в тюрьме с еретиком? Это же клеймо на всю жизнь!

— Я и вдовой останусь на всю жизнь, Кирон. Но таков мой выбор. Ты недоволен?

— Нет, я… Петрина, дорогая, я не могу просить у тебя так много.

— Правильно. Ты и не просил. Твоя совесть должна оставаться чистой. Шолто нервно потер руки.

— Никогда не спорь с женщинами, Кирон. Будет еще хуже.

— Вы по-прежнему хотите, чтобы ваша дочь вышла за меня?

Шолто почесал голову.

— Контракт есть контракт. А потом, если женщина задалась какой-то целью, она ведь все равно своего добьется, насколько я знаю.

— Ну и не будем терять времени, — заявила Петрина. — Это решено. — Она приблизилась к Кирону и прошептала: — Ты можешь изобразить безумие?

Он изумленно уставился на нее.

— Могу ли я…

Она прижала руку к его губам.

— Мне говорили, что Святой Орден учитывает временное помрачение сознания, если есть люди, готовые выступить тому свидетелями.

— Ты многое узнала, — мягко сказал Кирон. — Многое и о многом. Кто научил тебя, Петрина? Она прижала рот к его уху.

— Одна леди приезжала на лошади. Понятно?

Элике! Элике Фитзалан так взволнована его судьбой, что убедила даже Петрину. Голова Кирона пошла кругом.

В дверь постучал стражник.

— Мы придем еще, Кирон, — сказала Петрина. — Уверена, что отец и завтра пожелает меня сопровождать. Я принесу тебе кусок пирога и свинины, прямо из жаровни, и посмотрю, как ты будешь есть.

— Петрина, я хочу поцеловать тебя. — Кирон с сомнением взглянул на Шолто. Кузнец расхохотался.

— Целуй ее, мальчик! Целуй хорошо. Только так и можно победить женщину.

Ближе к вечеру в тот же день пришел Хобарт. На плечи старика была наброшена шаль, в руках он держал флягу с водкой, а все его тело сотрясал кашель.

— Кирон, мальчик мой, как с тобой тут обращаются?

— Вполне прилично, мастер Хобарт. Я, как видите, жив и здоров.

— Ты похудел. И побледнел тоже.