Журнал «Если», 2000 № 01
Шрифт:
— Ты, конечно, знаешь, что твой сын не погиб?
— Я многое знаю, Владыка Ланса. Но больше всего я хотела бы узнать, когда ты покинешь Остров.
— Ты стала безжалостной женщиной, Гьен.
— Я не Гьен Авур, не твоя маленькая Лесная Лань. Я Моргана Острова, хотя у меня есть и другие имена.
— Я слышал, что здешнюю правительницу называют Феей-Ведь-мой. Но я и вообразить не мог, что это ты. Что с тобой произошло, Лейта?
— Мир изменил Лейту, и больше меня не трогают ни он, ни его обитатели.
— Так зачем ты здесь, в этом священном месте? Обители мира и исцелений?
— Оно таким и остается. Сестры преуспевают в своем служении, но я и еще немногие отдаем свое время приобщению к истинным Таинствам: нитям, соединяющим звезды, вплетающимся в человеческие жизни. Прежде я называла все это Богом, но теперь я вижу, что такое величие далеко превосходит любого бессмертного, доступного человеческому воображению… Здесь в этом…
— С меня довольно, женщина! А Утер? — оборвал ее Кулейн.
— Он умирает, — злобно сказала она, — и когда умрет, потеря для мира будет невелика.
— Никогда не думал, что увижу тебя такой, Гьен. — Он угрюмо усмехнулся. — Я больше не останусь на Торе… не буду ждать твоего решения. — Плавным движением он встал, поднял свой посох и начал длинный спуск вниз к кольцу хижин.
Ее голос зазвенел позади него холодным торжеством:
— Твоя лодка ждет, Кулейн. Если ты отчалишь не позднее часа, может быть, я не дам Кровавому королю умереть. Если же нет, я отзову сестер от его ложа, и ты сможешь забрать его труп, когда пожелаешь.
Он остановился, сглатывая горечь поражения. Потом обернулся к ней.
— Ты всегда была своевольной и непреклонной. Хорошо, я уеду, и оставлю Утера твоему милосердному попечению.
Глава 13
— Мы сойдем с дороги здесь, — сказал Мэдлин, когда они поднялись на гребень невысокого холма. — Вон там владения Горойен, — добавил он, указывая на гряду угрюмых гор вдали.
Равнина вокруг была вся в ямах и трещинах, но между сухими стволами и щербатыми валунами скользили тени. Одни опускались на все четыре конечности, другие взлетали на черных крыльях, а третьи ползали или бегали.
Кормак глубоко вздохнул, принуждая себя выйти за пределы спасительной дороги. Он взглянул на Викторина. Тот пожал плечами и улыбнулся.
— Идем! — призвал принц, обнажая меч. Пятнадцать человек, держа оружие наготове, сошли в сумрак, и тотчас тени устремились к ним. Звери с разинутыми пастями, люди с ядовитыми клыками и красными глазами, волки, чьи морды меняли очертания, будто клубы тумана, становясь то совсем звериными, то почти человеческими. Над ними реяли летучие мыши, кружили, устремлялись вниз. Их кожаные крылья рассекали воздух над головами идущих. Но ни одна тварь не приблизилась на расстояние удара сверкающих мечей.
Они все шли вперед и через некоторое время приблизились к высокому холму.
У подножия холма Кормак двинулся на орду теней.
— Прочь! — приказал он, и они расступились перед ним, открывая темный проход. И он пошел между ними, не глядя ни направо, ни налево, не замечая ни шипения, ни поблескивающих когтей. Потом вложил меч в ножны, устремив взгляд на горы впереди.
Высокая фигура в черном нагруднике преградила ему дорогу. Лицо закрывал крылатый шлем, видны были лишь глаза, горящие холодным огнем.
В руках — два коротких меча, юбка из черной кожи до колен, черные поножи. Черный воин стоял, чуть приподнявшись на носки, готовый к нападению.
Кормак продолжал идти, пока не встал прямо перед ним.
— Обнажи свой меч, — приказал черный воин. Голос его прозвучал, словно металлическое эхо под шлемом. Кормак улыбнулся, тщательно взвесил каждое слово и произнес с непоколебимой решимостью:
— Только, чтобы убить тебя.
— Да, меня убивали и не чета тебе.
Кормак отступил на шаг, и в его руке сверкнул меч Кулейна.
Воин замер, уставившись на оружие.
— Откуда он у тебя?
— Он мой.
— Я не оспариваю твое право.
— А мне надоело пустословие. Посторонись или сражайся!
— Зачем вы здесь?
— Мы ищем Горойен, — ответил Мэдлин, выступая вперед.
Черный воин вложил свои мечи в ножны.
— Этот меч дает тебе такое право, — изрек он. — Но захочет ли Царица говорить с тобой? Идите за мной.
Черный воин повел их через сухую долину к широкому входу, пробитому в горе. Там пылали факелы и стояли стражи с серебряными секирами. Они прошли в самое сердце горы и оказались перед массивной дверью, охраняемой двумя могучими псами. Не взглянув на псов, воин распахнул дверь. За ней оказалась круглая зала, устланная и увешанная дорогими коврами. Пышные занавесы, изукрашенные ширмы. Посредине на диване возлежала женщина дивной красоты. Золотые волосы чуть отливали серебром, короткая туника гармонировала с цветом голубых глаз, кожа ее была матовой и удивительно нежной. Кормак судорожно сглотнул, а черный воин приблизился к дивану и преклонил перед ней колени. Она сделала ему знак отойти и подозвала Кормака.
Вдруг женщина странно замерцала, превратилась в раздутую чешуйчатую жабу, всю в язвах, полуразложившуюся, а затем вновь в изящную красавицу. Шаг принца замедлился, но он не остановился.
— Поцелуй мне руку, — приказала она. Он взял тонкие пальцы в свои и побелел: они вдруг вздулись и закопошились у него на ладони белесыми червями. Мысль об Андуине заставила Кормака напрячь всю его волю. Склонив голову, он прикоснулся губами к копошащемуся клубку.
— Поистине смелый человек! — молвила она. — Как тебя зовут?