Журнал «Если», 2000 № 01
Шрифт:
На правом фланге отряд Агриппы прорезал ряды готов боевым клином, который точно наконечник копья нацелился на шатер Леофрика. Как ни был он пьян, готский военачальник, воин с большим опытом, сразу понял, сколь отчаянный маневр предпринял Катон, и понял, что еще может одержать победу. Он посмотрел вокруг, оценивая происходящее… Вот! Баский построил своих воинов в стену из щитов! Но им следует перехватить римский клин, остановить его, ринуться вперед самим. Огонь помешает римлянам соединиться, и они не смогут противостоять силам, настолько их превосходящим…
Это было последнее, о чем успел подумать Леофрик.
Темные глаза Катона оглядели поле сражения. Всюду валялись трупы. Некоторые обгорели дочерна в пламени, с ревом пронесшимся по шатрам, другие валялись там, где упали, сраженные мечами легионеров. Павших британцев сложили в спешно выкопанный ров. Готов, забрав их панцири и оружие, оставили воронью и лисам.
— Убито двенадцать тысяч врагов, — сказал Агриппа, молодой, но опытный воин. — Остальным никогда не создать новое войско.
Прасамаккус придержал лошадь. На севере виднелась полуразрушенная Стена Антонина, а перед ней бушевала битва. Тысячи бригантских воинов окружили войско готов: шла ужасающая резня. Ни намека на тактические маневры ни с той, ни с другой стороны — просто яростное беспорядочное мельтешение опускающихся мечей, топоров и ножей.
Бригант повернул лошадь. Его наметанному глазу было ясно, что в этот день победителей не будет.
Свернув на северо-запад, он направился к Каледонским горам.
В пути с ним ничего не случилось, хотя он встречал много беженцев и наслушался жутких рассказов о зверствах, чинимых вторгнувшимся войском.
На ночлег он остановился возле клубящегося ручья, а с рассветом начал взбираться к хижине, где в первый раз встретился с Кулейном лак Ферагом. Она не изменилась, а дым, поднимающийся из невысокой трубы, обрадовал его и успокоил. Он спешился, и тут из хижины вышел могучий великан с мечом в руке.
Прасамаккус захромал к нему, надеясь, что его почтенные годы и явное увечье рассеют опасения незнакомца.
— Кто ты, старик? — спросил великан, шагнув вперед и прижав острие меча к груди Прасамаккуса.
Бригант скосил глаза на лезвие, потом посмотрел в светлые глаза воина.
— Я не враг.
— Враги являются в разных обличиях. — Вид у воина был усталый, под глазами чернели круги.
— Я ищу юношу и девушку. Один друг сказал, что они должны быть тут.
— Какой друг?
— Его имя Кулейн. Он оставил их здесь, в безопасности.
Воин положил меч, повернулся и вошел в хижину. Прасамаккус последовал за ним. На узкой кровати лежал раненый. Бригант нагнулся над ним и увидел, что раны затянулись, однако лицо больного было землисто-серым, и дыхание казалось еле заметным. На груди у юноши лежал черный камешек с тончайшими золотыми прожилками.
— Он лежит так уже много дней. Я больше ничем не могу ему помочь.
— А девушка?
— Похоронена снаружи. Она погибла, защищая возлюбленного.
Прасамаккус уставился на лицо раненого — лицо Утера. Те же высокие скулы, тот же сильный подбородок, те же густые брови и прямой длинный нос.
— Магия почти исчерпана, — сказал Прасамаккус.
— Я так и подумал, — согласился великан. — Вначале камень был золотым с черными прожилками, но с каждым днем чернота ширилась. Он умрет?
— Боюсь, что да.
— Но почему? Ведь раны же заживают хорошо!
— Недавно я видел другого воина в таком же состоянии, — ответил бригант. — Мне сказали, что дух его покинул тело.
— Но ведь это то же, что смерть, — возразил Олег. — А мальчик жив.
Прасамаккус пожал плечами и взял руку Кормака за запястье.
— Пульс очень слабый.
— У меня есть похлебка, если ты голоден, — предложил Олег. Прасамаккус прохромал к столу и сел.
Когда они поели, бригант сказал:
— Благодарю тебя, Олег, за помощь принцу.
— Принцу?
— Он сын Утера, верховного короля Британии.
— Он говорил не как знатный человек.
— Да. Жизнь не позволила ему занять подобающее место.
— И мы ничего не можем сделать? — спросил Олег. — Я не могу с этим смириться.
— Не можешь и не должен, — произнес голос у них за спиной, и они обернулись к двери. Олег вскочил и потянулся за мечом.
— Оружие тебе не понадобится, — остановил его незнакомец, входя и закрывая за собой дверь. Он был высоким, широкоплечим, с бородой точно из золотых нитей.
— Ты помнишь меня, Прасамаккус?
Старый бригант замер.
— В тот день, когда Утер обрел свой Меч… ты был там, помогал Лейте. Но ты не состарился.
— Я был там. Теперь я здесь. Йоложи свой меч, Олег Хаммерханд, и приготовься отправиться в путь.
— Куда?
— На Хрустальный Остров, — ответил Пендаррик и вышел на поляну перед хижиной.
Олег быстро сотворил знак Защитного Рога и только тогда вышел из хижины следом за волочащим ногу Прасамаккусом. Пендаррик с помощью мерной палки тщательно рисовал мелом переплетающиеся треугольники вокруг центрального круга. Он взглянул на них, не поднимаясь с колен.
— Беритесь-ка за дело, — велел он. — Оденьте мальчика потеплее и принесите его сюда. Не наступайте на меловые черты и следите, чтобы на них ничего не упало.
— Он колдун! — шепнул Олег.
— По-моему, да, — согласился Прасамаккус.