Журнал «Если», 2000 № 01
Шрифт:
Он смотрел, как она уходит, и заметил, что она даже не взглянула на бездыханные тела.
— Не понимаю, — проговорил он.
К нему подошел Прасамаккус.
— Четверть века назад, в другом мире она, стоя на вершине холма, подняла руку. Ее пальцы словно исчезли, а когда она опустила руку, то держала в ней Меч Силы. С его помощью она вывела из Пустоты Утера с Девятым легионом и помогла низвергнуть Царицу-Ведьму. И Утер отвоевал королевство своего отца.
— Так значит она — королева?
— Да.
— Пендаррик как будто ошибся. А кто этот молодой воин рядом с королем?
— Его сын Кормак. Ты молиться умеешь?
— Начинаю учиться.
— Тут самое подходящее место для этого, — заметил бригант, склоняя голову.
Лекки проснулась в хижине. Было темно, ветер шелестел и посвистывал в кровле у нее над головой.
— Фадер? — сердечко у нее екнуло от страха. Она вспомнила, как ела похлебку, которую ей налил воин… а что было потом? Она сбросила одеяло и выбежала наружу. Тишина. Она была совсем одна. — Фадер? — позвала она еще раз, и голос у нее задрожал. Из глаз покатились слезы, и она кинулась бежать. Вдруг из мрака перед ней появилась белая фигура, будто дух ночи.
Лекки вскрикнула и попятилась. Но тут перед ней на колени опустилась женщина.
— Не бойся, — сказала она по-сакски, неправильно выговаривая слова, но голос у нее был ласковый. — С тобой тут не случится ничего плохого. Кто ты?
— Меня зовут Лекки. Где мой отец?
— Сначала войдем-ка внутрь, чтобы ты не мерзла. — Она протянула руку, и Лекки уцепилась за нее, позволив увести себя в другую хижину, где в железной жаровне весело пылал огонь. — Хочешь молока?
Лекки кивнула, и женщина налила молоко в глиняный кубок.
— Ну, а кто твой отец?
Лекки описала его самыми восторженными словами, какие знала.
— Он сейчас со своими друзьями и скоро придет к тебе. Но почему такая маленькая девочка, как ты, путешествует с воином? Где твоя мать?
Лекки отвернулась. Губы у нее крепко сжались, глаза наполнились слезами. Моргана наклонилась и взяла ее за руку.
— Что случилось?
Девочка сглотнула и помотала головой.
Моргана закрыла глаза и погладила девочку по белокурым волосам. Черпая силу из Таинств, она слилась с ребенком, увидела озверелых воинов в крылатых шлемах, резню и ужас. И еще она увидела Галеада.
Она притянула девочку к себе, обняла, поцеловала в лоб.
— Все будет хорошо. Тут тебя никто не тронет, а твой отец скоро придет.
— Мы всегда будем вместе, — сказала Лекки, повеселев. — А когда я вырасту, я на нем женюсь.
Моргана улыбнулась.
— Маленькие девочки не женятся на своих отцах. Ложись-ка спать.
Лекки скоро уснула, а Моргана тихо сидела у жаровни, обхватив колени. В памяти ее вставали картины ее юности. Она любила Кулейна именно так, как Лекки полюбила Галеада — безыскусной всепоглощающей страстью девочки, за которой приехал ее рыцарь. И теперь она поняла, что не вся вина лежала на Кулейне. Он пожертвовал многими годами, чтобы вырастить ее, и всегда поступал благородно. Но она, едва он приехал в Камулодунум, пустила в ход всевозможные ухищрения, чтобы разбить броню его одиночества. Это она толкнула его на предательство друга. Однако Кулейн ни разу не упрекнул ее и принял всю вину на себя.
— Я так жалею, Кулейн, — прошептала она, — так жалею!
Но он был мертв и не слышал ее.
Из глаз Морганы хлынули слезы, смывая горечь долгих лет.
Горойен вошла в тронный зал, сверкая серебряными доспехами. К ее поясу были пристегнуты два коротких меча. Кормак, Мэдлин и британские римляне встали.
— Я помогу тебе, Кормак, — сказала она. — Вскоре к тебе придет Гильгамеш и доложит, что войско Царицы-Ведьмы готово выступить.
Кормак низко поклонился ей.
— Благодарю тебя, госпожа.
Ничего более не сказав, царица покинула залу не обернувшись.
— Как ты ее убедил? — спросил Мэдлин.
Кормак пропустил его вопрос мимо ушей.
— Есть ли уверенность, что Вотана нет в Башне? Ты сказал, что воины, ее охраняющие, называются верными. Но разве можно быть верным тому, кого никогда не видел?
— Уверенности у нас нет, но нам известно, что теперь Вотан обитает в мире плоти и очень там занят. Мы все видели оба мира. В каком бы ты пожелал жить, Кормак?
— Я намерен быть честным с Горойен, — сказал Кормак, вновь словно не услышав его вопроса. — А для этого мне надо знать, что ты задумал. Ты был мне очень полезен, Мэдлин. Оказался рядом, когда я попал в этот проклятый край… словно поджидал меня. И эта глупая шутка с монетой — ты же знал, что я не мертв.
— Да, — признался Мэдлин, — ты прав, но я был верен своему долгу — вернуть Утера в мир живых.
— Лукавишь. Тут совсем другое, — возразил принц. Теперь Викторин и остальные британцы слушали их очень внимательно, а Мэдлин проявлял все больше беспокойства. — Ты желаешь одного, чернокнижник — вновь обрести свое тело. А это тебе удастся только тогда, когда мы завладеем душой Вотана.
— Конечно, я хочу вновь обрести плоть. И кто бы этого не хотел? Разве это свидетельствует о моем предательстве?
— Нет. Но если Утер освободится и вернется в мир, он попытается убить Вотана. И ты будешь обречен навеки прозябать здесь. Ведь так?
— Ты воздвигаешь дом из соломы.
— Ты так думаешь? Ты не хотел, чтобы мы шли к Горойен. Ты возражал против нападения на Башню.
— Ради спасения ваших душ!
— Не знаю, не знаю.
Мэдлин встал, его почти белесые глаза скользнули по тем, кто его окружал.