Журнал «Если», 2008 № 02
Шрифт:
— Двое, — повторил я. Это действительно было важно.
— Они прошли к автостоянке и сели в коричневые «жигули», девятку. Рюкзак, по описанию соответствующий оперативке, положили в багажник, после чего покинули территорию аэропорта, но направились не в сторону города, а по северо-западному шоссе. Этим объясняется, почему не удалось ничего обнаружить в городе и на выезде. Мы предполагали…
— На северо-запад… — злостно прервал я капитана. — Это куда?
— В сторону Моховой и Елизово. Но, возможно, они отправились дальше, к вулканам. Все посты ГИБДД в том направлении
— Зачем? — вырвалось у меня.
— Ну, это вам лучше знать. Сейчас проверяются машины марки «жигули» соответствующего цвета, принадлежащие жителям Петропавловска и окрестностей. К сожалению, Капшеев не обратил внимания на номер, что существенно усложняет розыскные мероприятия.
— Почему уборщик вообще обратил на них внимание? — спросил я.
— Считаете, было бы лучше, если бы не обратил? — неожиданно обиделся капитан.
— Нет, — объяснил я. — Если обратил, значит, было на что.
— Капшеев обратил на них внимание потому, что все, выходившие из здания, говорили о погоде, о том, сколько стоит доехать до города, ну, в общем, как обычно. А эти двое очень громко рассуждали о каком-то запахе, от которого, как выразился, по словам Капшеева, ваш родственник, человечеству настанет полный кирдык.
— Запах? — удивился я.
Относительно кирдыка… да, это лежало в русле моих рассуждений, но запах… При чем здесь запах?
— Они говорили что-нибудь еще? — спросил я.
— Говорили. Капшеев удивился — ну, про запах и кирдык — и слушал внимательно, даже пошел за ними к стоянке… Собственно, потому он и увидел, в какую машину они садились. Но расстояние было немаленькое, так что расслышал он отдельные слова, причем половину не понял и потому воспроизвести не смог.
— А те, что понял?
— Немного — «южный склон», и еще тот, второй, воскликнул: «Не дай Бог, если вылечится, тогда действительно кранты!» Капшеев подумал, что это врачи, торопятся к больному, но почему «не дай Бог, если вылечится»? Странно, да?
— Спасибо, что позвонили, — сказал я. — Что теперь делать будем?
— Ну, — ворчливо, с сознанием собственной значимости произнес капитан, — вы ничего делать не будете, отдыхайте и ждите, я вам позвоню. Все возможное уже делается. К вам просьба: может, вы или жена пропавшего знаете его спутника.
— Я не знаю.
— Может, жена знает, это сразу сузит круг поисков. Мой телефон у вас есть, звоните сразу.
— Нашли? — спросила тетя Женя странным голосом, когда я, постучав и услышав «да!», вошел в комнату: она сидела на кровати, обхватив шею ладонями обеих рук.
Я присел рядом на краешек кровати и пересказал все, что услышал от капитана.
— Вы знаете, может быть… какой-то знакомый Николая Геннадьевича, который живет поблизости? Они говорили о науке — значит, он может быть и астрономом. Или геофизиком.
Тетя Женя отрицательно качала головой. Нет, нет, нет… Не знала она никого, к кому Коля мог бы направиться с такими конспиративными предосторожностями.
—
— Да, — сказала тетя Женя. Она сосредоточенно думала о чем-то и не собиралась, похоже, делиться своими мыслями. Может, мы думали об одном и том же?
Вряд ли.
— Хотите поесть? — сказал я. — За углом неплохое кафе, там есть и интернет…
— Не хочу я есть. Ты проверил почту? Есть что-то… Нет, конечно. Ты прав, Юра, надо отдохнуть. Иди, я еще полежу.
Ей надо было и поесть что-нибудь, но спорить с тетей Женей я не решался.
Я пошел к себе, в соседний номер, который был так мал, что даже прикроватная тумбочка не вместилась, а дверцы встроенного шкафа, если их открыть, упирались в кровать.
Я набрал номер Новинского, в Питере было утро, и ответил он сразу, будто ждал моего звонка.
— Нашелся? — спросил Григорий Аронович, и я очень коротко (время — деньги) рассказал о таинственном незнакомце.
— Как в плохом триллере, — буркнул Новинский и добавил: — Послушайте, Юрий, если мы будем разговаривать по мобильному, вы скоро разоритесь. Там есть интернет?
Народу в кафе прибавилось, шума — тоже, я боялся, что на этот раз компьютер окажется занят, но мне опять повезло. Туристам, похоже, было не до мировой паутины, они пили пиво (на стене висела табличка: «Приносить и распивать крепкие спиртные напитки запрещено») и пели песни о «лаве, текущей по нашей душе». Странные слова, но, наверное, в них был не понятый мною смысл.
Подключился, и через минуту внизу экрана побежали буквы. Разговор наш с Новинским перешел к конкретным вопросам. Я переслал ему обнаруженную записку Николая Геннадьевича, и Григорий Аронович, понятно, тоже отверг мысль, что речь шла о Боге. Она, Он… Конечно, живое существо. При чем здесь, однако, глобальное потепление, гомеопатия, история болезни? Как это связать? Проще всего — никак не связывать. Н.Г. болеет, в последние месяцы болезнь приняла странную форму. Нужно посоветоваться с психиатрами, а не с астрофизиками или климатологами. Скорее всего, коллеги Н.Г. так и думают. Возможно, так думает даже тетя Женя. Но мне во всем, что делал Николай Геннадьевич, чудилась железная логика, которую мы пока не понимали. И каждое слово в его письмах стояло на месте. Если он написал «гомеопатия» рядом с «глобальным потеплением», значит…
«Юрий, — поехала строчка от Новинского, — невозможно, чтобы Черепанов не подготовил текста статьи. Он не ввязался бы в эту авантюру, если бы не получил окончательного, с его точки зрения, ответа. Нужно найти текст. Вы уверены, что текста нет в его домашнем компьютере? Он мог не посылать статью в сеть, хранить на жестком или на лазерном диске, вы все проверили?»
«Нет, конечно».
«Вы можете попросить сделать это кого-нибудь из московских коллег Черепанова?»
«Я — нет, Евгения Алексеевна может. Но толку от этого не будет: компьютер в квартире на Вернадского, ключ у Евгении Алексеевны (и у самого Николая Геннадьевича, конечно). Как попасть в квартиру? Взламывать дверь?»