Журнал «Если», 2009 № 03
Шрифт:
Или:
Груман не мог родиться сразу и французом, и немцем.
От «Аристотеля» была и другая польза. Он умел заставить думать, устраивал очные ставки с вашими же посылками и допущениями.
Почему вы так часто начинаете фразу с «Надо надеяться»?
Или:
Зачем жертвовать £40 в программу «Накормим бездомных», если в этом месяце вами выброшено продуктов питания общей стоимостью £45?
И верно, зачем? Я решил тратить экономнее. Съедать все, что купил. В холодильнике завалялось полпучка побуревшего латука. Я сварил пару яиц и сделал из него салат.
Впервые я заподозрил, что не все ладно, когда однажды поздно вечером, недели через три после установки «Аристотеля», позвонил Кен.
— Слышь, Джон… — Он еле ворочал языком. В трубке звякали стаканы, приглушенно смеялись люди — попойка в пабе после закрытия.
— Кен, — сказал я. — Два часа ночи, черт дери! У тебя горит?
— Джон, ты на своем компе работал?
— Естественно, я работал на своем компьютере. Позволь узнать: зачем ты звонишь мне среди ночи с подобными вопросами?
— Нет-нет. Пива больше не хочу. Нет. Виски. — Голос Кена звучал сдавленно. Я живо представил, как он стоит в своей обычной позе, зажав трубку между ухом и плечом, и знаком подзывает бармена: налей. — Нет-Нет, Джон. Ага, хорош! Само собой, чего бы тебе не работать на своем компе. Главное, в Сеть не суйся.
— Что? Почему? А почту как прикажешь читать? Эй, Кен, что с тобой?
Связь оборвалась.
Я вернулся в постель и уперся взглядом в потолок. Сон улетучился. Мысли неудержимо сносило к Дженни. Интересно, что она сейчас делает? Промаявшись с полчаса, я поднялся, пошел в гостиную, взял гитару и сдул с нее пыль. Попробовал сыграть, но струны были старые, и подстроить их я не смог.
Картинка на экране моего компьютера изображала нас с Кеном на вершине Бен-Невиса [11] . Холодный суровый пейзаж. Над безжизненными просторами (скалы, камни, развалины неведомой постройки) клубятся серые тучи. Человек в желтом дождевике и толстой вязаной шапке, сидя на корточках, помешивает что-то в кастрюльке на походной печи. От горячего супа валит пар.
Кен был в куртке и тонком джемпере, на ногах — старые кроссовки. Словно вывалился с парой приятелей из форт-уильямской пивной и вдруг вздумал ради хохмы взобраться на гору.
11
Бен-Невис — пик в Британии, на западе Шотландии, самая высокая вершина Грампианских гор. (Здесь и далее прим. перев.)
И взобрался.
Кен держал банку лагера, приподняв ее так, чтобы она попадала в кадр. Я в старой крэгхопперовской [12] штормовке стоял рядом — судя по всему, глубоко озабоченный благополучием брата.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Эта картинка образцово остановила мгновение. Она выкладывала зрителям все, что им следовало знать о моих отношениях с братом.
Единственное «но». Я сроду не бывал на Бен-Невисе.
Как компьютер умудрился вмонтировать меня в этот снимок?
12
Crag Hopper — фирма, выпускающая спортивную одежду.
Когда Кен объявился, вид у него был почти сконфуженный.
— Погляди, — сказал я. — Погляди!
И защелкал мышкой, пролистывая на экране изображения. Я перед Тадж-Махалом. Странный город серебристых башен (четко просматривается уютно примостившееся среди них здание британского парламента). Аэроплан невиданной конструкции над разбомбленной равниной.
— Откуда это? — спросил я. — Я их точно не загружал.
— Да, — подтвердил Кен. — Это «Аристотель». Он старается логически увязать противоречивые сведения. Дай объясню. — Брат заозирался в поисках вдохновения. — Ага, знаю; закрой-ка глаза…
Я посмотрел на него. Грязный, помятый…
— От тебя разит, как из бочки, — сказал я. — Когда ты наконец возьмешься за ум?
Он разозлился.
— Не вижу надобности! Закрой глаза. Я попробую объяснить. Ты хочешь, чтоб я отладил твой комп, или нет?
Вечная угроза! Я зажмурился.
— И что дальше?
— Теперь представь себе апельсин. Готово? Представь, какой он на ощупь — чуть восковой, теплый. Представь, что нажимаешь большими пальцами на кожуру, продавливаешь дырки, сок брызжет тебе на руки, знакомый острый запах цитруса щекочет ноздри…
— А смысл? — полюбопытствовал я, не размыкая век.
— Будет тебе смысл. Открой глаза. Погляди на меня. И скажи: откуда известно, что пережитое тобой сейчас — плод твоего воображения, а не подлинный опыт?
— Вопрос философский? «Кто я — бабочка, которой снится, что она император»?
— Нет. Я рассматриваю факты, а не всякую философскую муть. Вот послушай, как ты определяешь разницу: клетки мозга, которые включились, когда ты вообразил апельсин, выдали более слабые импульсы, чем если б ты взаправду держал его в руках. Нейроны те же, величина сигнала другая.
— Ну если так…
— Сто пудов! А компьютер этого не умеет. Для компа ячейка памяти либо фурычит, либо нет. Он держит в базах информацию, принимает входящие данные, но не может распознать, что сохранил: факт или фикцию. Ты подключал комп к Интернету. Там он наткнулся на прорву разнообразных сведений. Игры, симуляторы, приколы… вещи однозначно неправильные. Но у него нет средств отделить истину от фантазий. И он пробует устранить конфликт взаимно противоречащих в его представлении реальностей. Картинки — тому свидетельство.
— Ага. И что ты думаешь предпринять?
Он протянул мне другой диск. С надписью «Кант 2.0».
— На. И все устаканится.
— А почему бы просто не вернуться к Windows?
— Не получится. «Аристотель» фиг снесешь, для него «Платоник» — отстой. Зато он апгрейдится до «Канта». Не спрашивай — почему.
Я мрачно улыбнулся.
— А я знаю. — Мне редко удавалось уесть братца по компьютерной части. — Теория Канта зиждется на материализме Аристотеля. Кант отграничил «вещь в себе» от представления о ней стороннего наблюдателя. По его мнению, мы познаем мир только в формах времени и каузальности, то есть причинной взаимообусловленности событий.