Журнал «Если», 2009 № 03
Шрифт:
— Это Редиска помогла, — уверенно сказал Аношкин.
— Да, — согласилась Татьяна, — скорее всего.
— И пистолет мне зарядила этим лучом, — продолжал Аношкин, не слушая. — Я, Татьяна, понял, она знала, что на нас, точнее, на нее нападут! И сказала потом, что с пистолетом у меня все нормально. Это значит: ее заряд кончился, и он опять будет стрелять без этих лазеров. Патронами. Да и это не важно, — отмахнулся сам от себя Сергей. — Я все хотел спросить, почему она от них всех убегала?
— Она очень любит своего отца, — просто ответила Татьяна. — И не хочет уходить.
— А куда он пропал? А мать ее где? — Аношкин даже отодвинул от себя стакан с чаем, ожидая ответа.
— Понимаешь, Сергей… понятия нравственного и безнравственного, морали вообще у нас с ними очень разнятся. Они более прагматичны, если так понятнее, более функциональны. Рита им необходима как составляющая их вселенной, и, по их мнению, до определенного физического… возраста «составляющая» не имеет права на свободу выбора.
— Не понял, — в который раз повторил Аношкин.
— Мать Маргариты не бросала семью, — вздохнув, сказала Татьяна.
— В обычном, человеческом смысле. Она долго пребывала в латентном состоянии, в наших характеристиках, до тридцати с лишним лет. В том мире таких называют «спящими». Потом ее нашли, инициировали, и она перешла. Рита уходить от своего отца не хотела. Тот мир ей не интересен.
— И тогда они, гады, с ее батей что-то сделали?!
— Примерно. Ей поставили условие: если она согласится на переход, ее отца вернут домой. Живым и здоровым.
— Вот гады, — выдохнул Аношкин, и Татьяна на этот раз не сделала ему замечания. — А кто за ней к нам в область приезжал, а, Таня? И в Таёжном что за спецзаведение?
— Приезжали разные… люди. Есть такие, что могут недолго находится и в нашем мире. Обычно это те, кто совершил переход во взрослом состоянии. Они осуществляют поиск «спящих» и доставляют их в Таёжное. Там что-то вроде школы и пункта перехода. Последний раз, например, приезжала мать Риты.
— И? — спросил Сергей.
— Рита сказала, что не хочет никого видеть. Мать — особенно. Пришлось срочно искать замену для сопровождения и, если понадобится, защиты девочки. Твой майор помог, он в курсе некоторых ве щей. Хотя и уверен, что сотрудничает со спецслужбами.
— А я-то почему?! — возмутился Аношкин. — Я что, тоже особенный?
— Не обязательно, — ответила Татьяна, — для этого надо просто уметь…
И тут к ним прошлепала румяная со сна Рита.
Аношкин помнил все очень четко, как будто смотрел яркое цветное кино. За Ритой приехали тогда на большом темно-вишневом джипе. Девочка взяла Аношкина за руку и повела его к автомобилю по изумрудной траве. Ведьма Татьяна и Парфёнов остались на крыльце, Аношкин и Рита попрощались с ними еще в доме. Уже подходя к джипу, Рита остановилась вдруг и сказала:
— Аношкин, а дай выстрелить из своего пистолета? Ну, не жадничай, дай, пожалуйста. Меня папа обещал в тир отвезти в город, а так и… не получилось. Дай, а?
Сергей не сразу сообразил, что девочка говорит вслух. Голос у нее оказался высоким, с мягкими переливами. Участковый достал «Макаров», снял с предохранителя, покрутил головой, выискивая цель. Цель нашлась: большой серый валун в стороне, справа и позади джипа.
— Смотри, Редиска. Бери его вот так, — Аношкин присел на корточки, показывая и поддерживая оружие, — целишься, глаз левый прищурь и смотри, чтобы мушка была посередке вот этой прорези, и совмещаешь с целью. Стреляешь. Давай сверху вниз, и как только — так сразу. А то рука устанет быстро. Главное, не бойся, пистолет грохает сильно.
— А я и не боюсь, — деловито ответила Рита, взяла, как показывали, пистолет обеими руками и коротко прицелилась.
Три выстрела слились в один. От валуна полетела каменная крошка. Сергей ошеломленно покрутил головой и сказал:
— Ну, ты даешь, Редиска. Пойдем поглядим?
— Пойдем, — согласилась Рита, отдала Аношкину пистолет, подождала, пока тот уберет его в кобуру, и снова взяла участкового за руку.
Возле валуна Сергей аж присвистнул: все три пули легли рядышком, выдолбив в каменном теле глубокие щербины.
— А ты думал! — Рита хвастливо вздернула носик, потом посмотрела на Аношкина, и Сергей заметил: в глазах ее стояли слезы. — Я решила, Аношкин, не надо тебе со мной ехать, хорошо?
— Рита, у меня документы, ну и… печати нужны, словом. По работе.
— Давай их сюда, свои документы, — девочка протянула руку. — Я скоро.
Подбежала к джипу, постучала в стекло. Дверца приоткрылась. Рита молча отдала бумаги, но сама осталась стоять снаружи. Дверца снова приоткрылась. Рита забрала бумаги и вернулась к Аношкину.
— Держи вот. Здесь все, что нужно?
Аношкин посмотрел: все.
— Ну, я тогда пошла, да?
— Да, Рита, иди.
— А книжку ты мне так и не рассказал, Аношкин.
— Какую… книжку? — не понял участковый.
— Про Маргариту, какую-какую. В поезде обещал. Ладно, потом расскажешь. Пока, Аношкин! — девочка развернулась и побежала к джипу. Забралась легко в его тулово, хлопнула дверцей. Из машины так никто и не вышел.
— Когда — потом? — запоздало спросил Аношкин.
Джип развернулся и резво покатил по колее.
— Летёха, здорово!
Аношкин остановился и вгляделся в лицо окликнувшего его сержанта-милиционера. Не узнал.
— Не узнал? — спросил сержант.
— Не-а, — ответил Аношкин.
— Да я это, помнишь, месяц назад тебе дичка, девчонку сдавал. Ты у нее вроде как сопровождающим был. Вспомнил?
— А-а, — протянул Аношкин, смутно припоминая сержанта из детприемника. — Как, ик, дела?
— Bay, да ты бухой, летёха! — неизвестно чему обрадовался сержант. — Че гуляешь, и по граждане, смотрю…