Журнал Наш Современник №1 (2003)

Журнал Наш Современник

Егор Васильевич не растворился. Он шел по мокрому тротуару, и сырой холодный ветер, то догоняя, то обгоняя его, перебирал набухшими листьями.

Плоти не существовало, но в том месте, где когда-то было сердце, что-то пульсировало и билось сейчас. Его невесомое сердце разрывалось от любви к этой женщине и от бессилия что-либо предотвратить. Он знал то, чего еще не знала она.

После сорокового дня ему полагалось оставить Елизавету Ильиничну навсегда.

Станислав

Куняев • Директива Бермана и судьба Гомулки (Наш современник N1 2003)

Станислав КУНЯЕВ

Директива Бермана

и судьба Гомулки*

В середине шестидесятых годов прошлого века в Москве стали часто бывать поляки из влиятельной и богатой организации светских католиков, которая называлась РАХ (ПАКС). Они сотрудничали с патриотами-коммунистами Польши и одновременно искали союзников в России. Паксовцы начали приг­ла­шать в Польшу литераторов, близких Русскому клубу — Вадима Кожинова, Петра Палиевского, Олега Михайлова, Сергея Семанова, да и сами время от времени были гостями в наших домах.

Основателем ПАКСа, насколько помню по их рассказам, был офицер Армии Крайовой Болеслав Пясецкий. Арестованный советским НКВД в 1945 году, он вроде бы имел встречи в варшавской тюрьме с заместителем Берии генералом Серовым, после чего был выпущен на волю и постепенно создал сеть газет, журналов, церковных магазинов, объединил вокруг себя католиков, лояльных к России и совет­ской власти, уводя их из-под влияния всемогущего кардинала Вышинского и его соратника Войтылы, нынешнего папы римского.

А когда началась израильско-арабская война 1967 года и польские евреи из коммунистического руководства, из государственного аппарата, из культурной среды стали выбрасывать партбилеты и отправляться в Израиль, Пясецкий вслед беглецам печатал статьи о том, что у настоящего поляка лишь одна национальность, неразрывно связанная с мощным инстинктом польской государст­веннос­ти... Вскоре у него якобы пропал юноша-сын, заму­ро­ванные останки которого были обнаружены в подвале Дворца Правосудия Республики.

Все это осторожно рассказывали нам люди ПАКСа. С одним из них я познакомился у Вадима Кожинова. Не помню сейчас точно, в каком это было году (кажется, в начале восьмидесятых), не помню имени этого человека, но помню, что он передал нам толстую, страниц на сто, убористую рукопись, уже переведенную (весьма плохо) на русский язык, на титульной странице которой было напечатано: “Доктор наук Казимеж Мушинский. Краков. 1981 г. Псевдоним”. Думаю, что рукопись эта ни в социалистической, ни в демократической Польше не была издана, поскольку она посвящена роковому вопросу — польско-еврейской борьбе за высшую политическую власть в социалистической Польше.

Рукопись изобиловала такими фактами, подроб­ностями

и даже сценами из жизни польского истеб­лишмента, что было ясно: она написана рукой человека, тесно связанного со спецслужбами и знающего из­нутри весь ход жесточайшей подковерной борьбы двух сил минувшей эпохи. В его повествовании то и дело встречается профессиональная информация, как будто взятая из оперативных сводок, недоступных ни историкам, ни простым смертным.

“4 сентября в 7 часов утра взлетел самолет в Москву с Я. Берманом на борту. Во второй половине того же дня его принял Л. Берия”.

“В период с 15 мая по 4 июля 1956 года президиум центрального комитета евреев заседал целых пять раз. В конце концов около 23.00 состоялась секретная встреча на квартире Я. Бермана. На ней при­сутствовали...”

“5 июля 1964 г. вечером в Варшаве в доме на улице Гжибовской на тайное заседание собрался Центральный комитет евреев в Польше... В заседании участвовали (идет перечень фамилий)... М. Ягельский прибыл к закрытию. Обсуждался ряд концепций борьбы с Гомулкой и его сотоварищами”.

“Михник поехал в Париж, где находился до 18.10.1965. Он жил у Р. Корнблута (ул. Поливэн, 9). В Париже Михник несколько раз встречался со знакомым своего отца банкиром из Нью-Йорка Йозефом Груссом. Грусс оказывал когда-то финансовую помощь Озему Шехтеру (отцу Михника). Он посещал также редакцию парижской “Культуры”, где вел долгие беседы с главным редактором Ю. Гедроичем.

Там он, в частности, запасся брошюрами под заголовком “Хамы и жиды”, которые теперь распространяются в Варшаве. В Польшу вернулся 19 октября...”

“Адам Михник-Шехтер имел разные связи с заграницей. В 1959 году его старший брат Лео-Ежи эмигрировал из Польши в Израиль. Другой брат Стефан Михник, бывший военный судья, имеет на совести 9 смерт­ных приговоров лицам, которые впоследствии были реабилитированы. Он бежал в Швецию” и т. д.

Дальнейшее мое изло­жение этого сюжета во многом будет опираться на работу неизвестного мне Казимежа Мушинского, и если я в чем-то буду не прав или неточен, то лишь потому, что доверился этому, на мой взгляд, весьма серьезному источнику...

* * *

Во времена раннего Средневековья, когда Россия переживала нашествие монгольских племен с Вос­тока — Польша испытывала не менее значительное по последствиям для ее судеб нашествие с Запада. Евреи всей Европы, спасаясь от погромов и притес­нений, в течение двух-трех веков притекли из Англии, Испании, Франции, Португалии, герман­ских и чешских земель в Польшу, и Польша приняла их. Так постепенно образовалось на просторах от Дуная до Вислы восточноевропейское еврейство, в пос­ледующие века властно повлиявшее на истори­ческие судьбы не только Польши, но и России и Германии, не говоря уж о Венгрии, Румынии, Украине...