Журнал Наш Современник №1 (2003)

Журнал Наш Современник

Однако в Польше, в силу особой национальной структуры общества, этот исторический реванш проходил по-особому.

Предвидя грядущую смуту, уже 15 октября 1953 года в Варшаве собрался президиум Центрального комитета евреев, где было принято постановление, что деятельность комитета отныне будет носить только тайный характер.

Министерству общественной безопасности, которое возглавлял еврей Радкевич, было рекомендовано уничтожить все возможные документы о репрессиях, где были замешаны сотрудники министерства еврейского происхождения. Тем не менее у многих из них в эти годы (1953—1956) сдали нервы, и тогда произошел первый еврейский исход из Польши в Израиль и на Запад. Предположительно

уехало людей такого рода около ста тысяч.

Но наиболее стойкие и расчетливые уже в конце 1953 года избрали другую тактику. Вот как пишет о ней Казимеж Мушинский.

“На декабрьском совещании Центрального комитета евреев Я. Берман, Р. Замбровский и Х. Минц договорились о том, как нужно избежать судьбы, постигшей Л. Берия. Чтобы этого добиться, надо было не только сохранить, но и расширить свое влияние в аппарате власти. Только это, утверждал Х. Минц, позволит нам, если до этого в конце концов дойдет, создать такое положение, что мы сами себе будем определять наказание.

А то, будет ли это наказание отвечать совершенным преступлениям, это уже наше дело, а не поляков, подчеркнул Замбровский...

Было решено, что органы правосудия и прокуратуры будут в центре внимания ЦКЕ, а на работу в них будут направлены в ближайшем будущем преданные еврейскому делу люди...

Было решено не убегать от ожидавшей их судьбы, а выйти ей навстре­чу, будучи хорошо подготовленными”. ХХ съезд КПСС дал мощный импульс этой подготовке.

С 15 мая по 4 июля 1956 года президиум ЦКЕ заседал целых пять раз. На последней встрече у члена политбюро ПОРП Я. Бермана после длительных споров было решено спровоцировать события, которые убедили бы общество, что в нем живут мощные контрреволюционные силы, готовые свергнуть народную власть, и что их агенты требуют ослабления или даже разгрома министерства общественной безопасности, требуют преследования и наказания его сотрудников, и что партия должна прекратить эти гонения... Такой иезуитский план был принят всеми заговорщиками, и буквально через месяц секретная группа сотрудников министерства выехали в Познань и подготовила там кровопролитную акцию, о которой 29 июня 1956 года “Познанская газета” дала такое сообщение:

“Уже несколько дней на познанском заводе металлоизделий им. Сталина царило недовольство. Оно было вызвано в значительной степени необоснованным снижением заработной платы... Это недовольство коллектива завода и нескольких других предприятий Познани было использовано для враждебных выступлений против партии и прави­тельства. В тот момент, когда делегация завода возвращалась из Варшавы, когда справедливые требования рабочих были приняты во внимание, группы провокаторов вызвали кровавые уличные волнения и антигосударственные демонстрации. Есть убитые и раненые”.

Всего погибло 55 человек рабочих, милиционеров, военнослужащих, сотрудников госбезопасности. Выводы комиссии, которой руководил еврей Э. Герек, о познанском кровопускании были запрограммированы: в Польше имеются мощные реакционные силы, поддерживаемые из-за рубежа, с ними может справиться только аппарат госбезопасности и его надобно обязательно усилить. Дальнейшее преследование и наказание сотрудников этого аппарата может иметь самые пагубные последствия для социалисти­ческого строя.

Вот так и двигалась вся послевоенная история Польши — путем кровавых провокаций — сначала Кельце, потом Познань, потом, в 1968 году, — Варшавский университет, потом 70-й год — Гданьские верфи... От одной кровавой драмы до другой — отрабатывались их сценарии, режиссура, технологии.

* * *

В октябре 1956 года на очередном “реабилита­ционном” пленуме

ЦК ПОРП в Политбюро были возвращены еще недавно опальные В. Гомулка, М. Спыхальский, З. Клишко. Пленум открыл еврей Э. Охаб, который тут же сообщил, что Политбюро намерено предложить кандидатуру Гомулки на пост первого секретаря ПОРП. Еврейские функционеры из высшего партийного руководства чувствовали, что зарвались, что поляки попытаются взять сокрушительный реванш за все предыдущие годы засилья польских евреев во власти, за страшные репрессии органов госбезопасности, действовавших все послевоенное время согласно “директиве Я. Бермана”... Словом, польский пленум осени 1956 года мог быть совсем непохожим на ХХ съезд КПСС, где все грехи эпохи социализма были списаны на Сталина. Антиеврейский вектор на польском пленуме был настолько силен, что даже появление в те дни в Польше советской делегации во главе с Хрущевым, Молотовым, Кагановичем и Микояном не испугало польских коммунистов-патриотов. Вот отрывки из нескольких выступлений участников того драматического пленума:

“Тов. Берман входил в состав комиссии Полит­бюро по вопросам безопасности, и он ничего не знал, что происходило? Весь город знал, что убивают людей, весь город знал, что есть карцеры, в которых люди стоят по щиколотку в экскрементах, весь город знал, что Ружанский лично вырывает у людей ногти, весь город знал, что заключенных обливают ледяной водой и ставят на мороз, а тов. Берман — член комиссии по вопросам безопаснос­ти — этого не знал!”.

“Когда говорится конкретно, кого же следует привлечь к ответст­венности за нарушение закон­ности в органах госбезопасности, за невыполнение планов по повышению жизненного уровня народа, то немедленно звучит ответ, что такая позиция достойна “держиморд” и “антисемитов”.

“Главные нервы пропаганды и агитации, радио и партийной и госу­дарственной печати вопреки самим жизненным интересам партии, рабочего класса и народной власти захвачены какой-то выродившейся кликой карьеристов и политических игроков”.

“Для безыдейных космополитов, как для кота, не существует момента внезапности. В любой ситуации с ловкостью канатоходца они падают всегда на четыре лапы — абсолютно безосновательно и грубо они сегодня обливают потоком оскорб­лений “полуинтеллигентов”, “кон­сер­ваторов”, “врагов демо­кра­тии” и “сталинистов”.

“Самое важное то, как массы поймут неиз­брание тов. Рокоссовского... поймут, что это выпад против Советского Союза...*

Товарищи говорят в кулуарах, что это метод нажима на Советский Союз (тт. Альбрехт и Старевич: кто? кто?). Товарищ Старевич, если уж Вы так добиваетесь, то скажу Вам, что это Вы мне говорили, что Польша не может быть само­стоя­тельной, так как советские товарищи этого не допускают... Вы говорили мне также о том, что тов. Хрущев поставил еврейский вопрос... Не провоцируйте меня, кто так говорил... Товарищ Гомулка тоже должен иметь представление, кто есть кто”...

Это — цитаты из выступлений польских патрио­тов-коммунистов — Рушин­­­ского, Мияла, Вудского... Но бунт “национал-коммунистов” на пленуме 1956 го­да, который был лишь внешне аналогичен нашему ХХ съез­ду КПСС, был быстро подавлен (думаю, что не без помощи нашей делегации, возглав­ляемой Хрущевым, Молотовым, Кагановичем и Микояном), и дело дошло до того, что некоторые из выступав­ших, особенно те, кто подымал тему о преступ­лениях еврейской мафии в руководстве Польши, даже были вынуждены покинуть страну. В част­ности, К. Миял, бывший начальником управ­ления Совета Министров, укрылся от мести своих товари­щей по партии в бедной Албании, где, как он утверждал, “карающая рука евреев, может быть, не настигнет его” ...