Журнал Наш Современник 2008 #10
Шрифт:
На коленях попутчика, поверх серой холщовой хозяйственной сумки, раскрытая книжка в мягком переплёте, и он то ли читает, то ли спит, согнувшись. Дима, напрягаясь, приглядывается. Разобрать текст нельзя: "Как только он умудряется?" Парнишка, смущённый этим интересом или же просто утомлённый теменью, вздохнув, убирает книжку в сумку.
МУРЗИН Алексей Никитич
— Что ты такое читал? — вопрос для самого Димы показался неожиданным: "Что тебе надо-то, молчал бы уж", — мысленно упрекнул он себя. Но хотелось какой-то активности, пусть даже и разговора.
Паренек крепче сжал свою поклажу.
— Это Житие Святого Иоанна Кронштадтского, — не громко, но и совсем не робко заявил он.
"0 чём это я с ним говорить-то собрался, ведь видно же, не от мира сего парнишка. Едет один, последним рейсом за сотню километров… Кто бы меня без провожатых в его-то годы отпустил?" — думает Дима.
— И чем же прославил себя этот святой? — возникает какой-то ехидный и опять неожиданный вопрос.
— 0, это Великий Святой Земли Русской! — торжественно заявил собеседник, "окая".
"Ну, и что теперь скажешь? 0н же считает, что про этого Иоанна все знают, а ты теперь, стало быть, вроде как совсем лопух. Сам виноват. Кто тебя за язык-то тянет?"
— А ты что, совсем один едешь? — "Да, чтоб тебя!", — снова запоздало одёргивает себя Дима.
— Да, — отвечает парнишка.
— Что так поздно?
— В школе был. Раньше не мог…
— А родители отпустили?
— Угу… — как-то подозрительно нерешительно отвечает он.
— И куда ты?
— К отцу Александру, он мой наставник, — гордо объявляет попутчик.
— А звать-то тебя как? — "Во как! Наставник… А интересно, кто это?" — разговор начал увлекать.
— Меня Пашкой звать.
— А я Дмитрий.
— Хорошее имя, как Дмитрий Донской! — оживился Пашка.
— Чем же ты таким занимаешься? Книги вон какие читаешь? Наставник есть у тебя. У меня вот нету.
— В церкви пою, и помогаю тоже. Там ведь много работы.
— Я прошлым летом тоже в церкви был. Практику проходили по гидрологии. Идём по деревне, ну и в церковь зашли. Красиво. Только людей почти не было. Мы, студенты, да несколько старушек. А вообще-то мне в церковь ходить не положено. У меня все предки староверы, то есть двоеда-не. Я и крещён не в церкви.
— Не люблю я этих двоедан. Зарылись, как черви, и сидят в своих скитах, — прервал рассказ Пашка.
— И чем же они так плохи, двоедане-то?
— Злые они больно и от людей уходят, не хотят с людьми жить. Молятся сами про
— А мне казалось, все православные объединились, — заметил Дима.
— Ну и что, всё равно эти двоедане не покаялись…
— … А я на учителя учусь, — вдруг признался Дима.
— Учителя люди умные, только не понимают ничего, — глядя в окно, сказал Пашка.
— Что, в школе обидели?
— Нет. Только я из-за этой школы службы пропускаю… Впереди замерцали огни родного Диминого города.
— А где тут церковь? — спросил Пашка.
— Тут их три. Тебе в какую?
— Мне… к отцу Александру надо.
Автобус въезжает в пригород. Тянутся в тусклом фонарном свете ряды гаражей, мелькают разноцветными занавесками зажжённые окна частных домов.
Всё ярче и отчетливее на фоне тёмного неба прорисовывается подсвеченный силуэт старинной водонапорной башни, здесь автостанция, окончание пути.
— Ну, и куда тебе дальше? — спрашивает Дима, когда автобус остановился.
— К отцу Александру… — тихо ответил Пашка.
"Вот ведь заладил? Чучело…", — усмехнулся про себя Дима.
— Ты бывал у него раньше-то?
— Нет. Первый раз приехал.
Диме стало тоскливо: "Всё-таки вляпался с этим попутчиком. Придётся идти его провожать… Не бросишь же одного мальчишку в чужом городе".
Дима широко шагает впереди. Пашка семенит за ним, держа в руках книгу Жития Святого Иоанна Кронштадтского. Когда они вышли к церкви, было уже совсем темно. И к ночи крепко подморозило.
Они обогнули решетчатую ограду и вошли в распахнутые наполовину ворота. Лампа с деревянного столба слабо освещает чисто выметенную площадку перед папертью, белые церковные стены, невысокий забор с калиткой и угол дома.
— Храм-то какой! — восторженно говорит Пашка. Он снимает шапку и начинает креститься.
Дима молча смотрит на Пашку, озирается кругом.
— Паш, а ведь тут закрыто, — он показывает на внушительный замок на кованых церковных дверях, — может, в доме спросить?
Они вошли в калитку, Пашка стучит в дверь. Никто не выходит. Дима в нетерпении сам начинает колотить кулаком в дверь.
— Кого надо? — приглушенно скрипит из-за двери старушечий голос.
— Як отцу Александру, он мой наставник. Я Пашка, — выкрикнул попутчик Димы.
— Нету его туто, он тамо живёт, за оградой. По праву руку, второй дом.
— Спасибо.
— Вот и хорошо, — Дима не скрывает радости, — я ведь боялся, что придется по всему городу с тобой рыскать.
— А я вот верил, что с Божьей помощью найду, — не без гордости сказал Пашка.
Перекрестившись на церковь, он уверенно идёт впереди Димы. Дима по-прежнему озирается: "Надо сюда как-нибудь днем прийти, посмотреть… И в церковь зайти можно".
На стук Пашки в дверь басит тяжёлый лай пса. "Священники собак для охраны держат?" — подивился Дима: "А с другой стороны, люди ведь тоже".