Журнал Наш Современник №8 (2001)
Шрифт:
Некоторые моряки настолько заинтересовались вероучением, что за несколько недель изучили церковно-славянский язык. Что очень пригодилось на литургии. Один из мичманов пономарил, другой читал антифоны и Апостол. Кок испек просфоры. Не сразу они у него получились, но в конце концов все удалось как надо. Присутствовали на Богослужении многие. Их молитва была настолько сосредоточенна и глубока, что я почти физически ощущал ее. И это несмотря на то, что у нас не было певчих, диакона. И обстановка мало напоминала храм.
Я работал в тесном содружестве с помощником командира по воспитательной работе — капитаном 2-го ранга Анатолием Борисовичем Тюрбеевым. Если мне нужны были те или иные матросы для проведения служб, он договаривался с командирами об их подмене. А подменить человека при жестком сменном распорядке, повторю, очень непросто. На второй день плавания мы с Анатолием Борисовичем прошли по кораблю, предлагая
Должен сказать, знакомство с Православием заронило зерно в души многих. Когда я дал почитать Библию контр-адмиралу Илье Николаевичу Козлову, думал, что для него это будет утомительно. Однако Илья Николаевич прочел священную книгу дважды и стал даже перечитывать третий раз. Более того: он сочинил стихотворение о нашем переходе и использовал в нем церковные понятия, а кроме того, начал создавать поэму об Иисусе Христе и даже стал писать икону Божией Матери... Командир одной из боевых частей вспоминал впоследствии: “3ахожу я на главный командный пункт и вижу: епископ читает инструкцию по борьбе за живучесть корабля, а командир дивизии — Библию”. И добавил с улыбкой: “Жаль, фотоаппарата поблизости не было”.
Покровительство Божие было очевидным. И оно способствовало безопасности нашего пути. Например, мы благополучно и быстро миновали два желоба — наиболее опасных участка пути, — когда расстояние между лодкой и льдом было совсем небольшим. Всякий раз, когда по учебной тревоге я прибывал на главный командный пункт, то старался наблюдать по приборам состояние льда на поверхности. Это можно было видеть по устройствам “Арфа”, “НОК-1”, “Север”. Полыньи встречались крайне редко. И в случаях опасности лодка имела не много шансов всплыть на поверхность.
Многие моряки узнали, что дома, в Рыбачьем, открыт храм в честь Андрея Первозванного. Однако после похода в храм никто не пришел. Я было подумал о том, что все труды были напрасны. Но Его Святейшество нисколько не сомневался, что такой опыт духовной работы с военными непременно получит дальнейшее развитие. Об этом, в частности, и говорится в его послании: “...Вы семя посадили. Когда оно взойдет, только Бог знает. А результаты будут”.
Они есть. И выразились прежде всего в том, что у людей возникла потребность в духовном общении, которого они в силу известных обстоятельств последние десятилетия были лишены. Вскоре после возвращения из Западной Лицы мне позвонил командир одной из боевых частей подводной лодки “Томск” и попросил о встрече. Он поделился проблемой нравственного порядка, попросил совета. А потом был звонок от капитана 2-го ранга Тюрбеева. Он попросил побеседовать с новобранцами. Несколько офицеров обратились с просьбой обвенчать их. Время от времени, бывая в Петропавловске, в храм святителя Николая Чудотворца заходят члены экипажа, а один из матросов, уехав домой, пишет письма, испрашивая духовных советов. Есть подводник, из числа старших офицеров, который стал церковным человеком. Женился, обвенчался, ведет православный образ жизни, посещает церковь.
Полагаю, что начала восстанавливаться та крепкая — духовная связь, что возникла между Церковью и Флотом с момента его основания. Связь Православия с защитниками Отечества. Вдумайтесь в смысл предпоследнего слова. В корне у него “щит”. Истинная вера христианская и военные — это и есть тот щит, который прикроет Россию от всех бед и напастей.
ПОТАЁННЫЙ ПРАЗДНИК РОССИИ
Из писательского блокнота
Вот и сформирован образ подводного флота России — катастрофа. “Комсомолец”, “Курск”... Неважно, что трагедии этих кораблей разнесены по времени на десять с лишним лет, неважно, что за эти немилосердные годы наши подводники уходили от своих причалов в глубины арктического океана, обошли его весь по периметру ледовой кромки... Об этом и многих других достижениях старательно умалчивали. Но уж когда пришла беда, сделали из нее всемирное телевизионное шоу. Разве что гибель принцессы Дианы собрала такую зрительскую аудиторию.
Одним из самых главных событий в жизни ВМФ России в последний год двадцатого века был 30-летний юбилей Третьей флотилии атомных подводных лодок. Об этом празднике Россия так и не узнала, хотя причастна к нему пятьюстами своими городами и доброй тысячью сел. Поначалу думалось — оно и лучше: устал народ от всяких юбилейных “...летий”. Теперь жалею, что не было там ни телевидения, ни прессы. А зря. О том, что отмечали и кто отмечал в городе-гавани Гаджиево, должен знать каждый. Впрочем, далеко не каждый знает, в какой части нашей все еще необъятной карты искать этот заполярный городок. Да и переименовывался он в целях секретности аж целых четыре раза: Ягельный, он же Мурманск-130, он же Скалистый, он же Гаджиево. Там, на самом севере Кольского полуострова — чуть выше 69-й параллели, — поближе к выходу в открытое море вот уже 30 лет стоит флотилия атомных подводных лодок стратегического назначения. О ней бы, о ее кораблях и моряках впору песни складывать, а не вот так, скороговоркой выпаливать самое главное:
— она, гаджиевская флотилия, родоначальница наших стратегических ядерных сил морского базирования,
— двести лет (в общей сложности) провели под водой на боевом патрулировании ее атомарины,
— шесть раз гаджиевцы покоряли Северный полюс, ходили во все океаны планеты, не раз наведывались по делам боевой службы за экватор, за мыс Горн и в пролив Дрейка...
— каждый третий Герой на Северном флоте — отсюда, с гаджиевской флотилии.
Она родилась не на пустом месте. Еще в 1916 году в Екатерининскую гавань Кольского залива была переброшена первая русская боевая подводная лодка “Дельфин”. Затем на флотилию Северного Ледовитого океана пришла из Италии подводная лодка “Святой Георгий”. Официальный день рождения Третьей флотилии — 14 декабря 1969 года. Но за тринадцать лет до того в бухту Ягельная пришли дизельные субмарины под командованием подводного аса минувшей войны Героя Советского Союза Николая Лунина, того самого легендарного Лунина, который атаковал один из лучших линкоров фашистской Германии “Тирпиц”. Его бригада, “отселенная” из Полярного в Ягельную пустынь, очень скоро переросла в дивизию ракетных подводных лодок, та — в эскадру, составившую в конце концов боевое ядро флотилии. Существование нового объединения началось с рекорда: в сентябре 1969 года ушел на немыслимую для того времени глубину в 400 метров подводный ракетоносец К-207 под командованием капитана 1-го ранга Эдуарда Ковалева. Это было экспериментальное глубоководное погружение с негарантированным всплытием. Они всплыли. А чуть позже второй рекорд: ракетный крейсер стратегического назначения К-140 (командир капитан 2-го ранга Юрий Бекетов) впервые в мире выполнил восьмиракетный залп. Потом капитан 2-го ранга Сергей Егоров “улучшит” его еще на восемь ракет — выпустит их в небо, как автоматную очередь, одну за другой.
И все последующие годы этот знак качества и риска “впервые в мире” будет сопутствовать многим ратным делам гаджиевцев.
Я никогда не видел сразу столько н а с т о я щ и х мужчин — ледовых командиров, арктических первопроходцев, ракетных снайперов, подводных рекордсменов, людей немыслимого риска и такой же немереной отваги. Они собрались здесь по “большому сбору” своего потаенного праздника со всей страны — цвет и соль стратегического флота России. Золото орденов и широких погон не затмевало серебро их седин. Каждый — легенда, но легенда, увы, грифованная: дела того — “для служебного пользования”, а подвиг этого и вовсе — “совершенно секретен”. Но даже то, что можно о них рассказать, учащает биение сердца. Контр-адмирал Александр Берзин. Когда он не был адмиралом, а носил на погонах всего лишь две звезды кавторанга, он совершил то, что не снилось и Жюлю Верну: он обошел на своем подводном крейсере ледяной купол планеты по всему периметру Арктики, форсировав мелководное Чукотское море по желобу Геральда. Порой его атомоход влезал в такую теснину между льдом и грунтом, что под килем и над рубкой оставались лишь благожеланные “семь футов”. Он с честью проделал небывалую арктическую “кругосветку”. Но Золотую Звезду Героя России получил лишь недавно — за то, что завершил дело, начатое Георгием Седовым: водрузил синекрестный Андреевский флаг во льдах Северного полюса. Это произошло в июле 1994 года — стратегический подводный крейсер К-18 (командир капитан 1-го ранга Юрий Юрченко, старший на борту контр-адмирал Александр Берзин) всплыл в самой недоступной точке планеты с целым ракетодромом за боевой рубкой...
Потом отсюда — с макушки земного шара — гаджиевцы первыми в мире (отнюдь не от любви к рекордам) освоят запуск баллистических ракет. Начало этому нелегкому умению положил капитан 1-го ранга А. Афанасьев еще в 1972 году на своей “аннушке”, как называют на флотилии подводные крейсеры проекта 667А.
Здесь, в глухоманных лапландских бухтах, где еще стояли по берегам каменные идолы лопарей — сейды, осваивалась самая сложная в истории цивилизации машинерия: атомоходные подводные ракетодромы. Именно сюда, в Гаджиево, приехал к первопроходцам гидрокосмоса первый космонавт планеты. Именно здесь, на борту К-149, Юрий Гагарин честно признался: “Ваши корабли посложнее космических!” Несколько раньше бог ракетной техники Сергей Королев произнес еще одну знаменательную фразу. Ему предложили создать ракету для подводного старта. Он сказал: “Ракета под водой — это абсурд. Но именно поэтому я возьмусь сделать это”.