Журнал «Вокруг Света» №01 за 1986 год
Шрифт:
Добраться от Казани до Чистополя оказалось непросто. Лед на Каме еще не встал, и прямых автобусных рейсов не было. Сначала на попутке я часа два добирался до паромной переправы у деревни Сорочьи Горы. Когда подъехали к пристани, паром уже делал отчаянные попытки отчалить, но ему мешал пятнадцатисантиметровый колотый лед. Эта заминка и выручила меня... И вот я уже смотрю, как впереди идущий ледокол пробивает путь нашему парому.
Как только сходни парома коснулись причала на противоположном берегу Камы, народ устремился к единственному автобусу. Наконец все набились в автобус, утрамбовались,
Люди выходили на пути в деревнях, и в автобусе становилось свободнее. Узнав, что я нездешний, сосед полюбопытствовал, по какому делу еду. И, услышав фамилию Корнева, воскликнул:
— Алексей Александрович?! Тот, что модели делает Да тут его каждый знает. Я покажу, где он живет...
Через полчаса, попрощавшись с провожатыми, я поднимался на третий этаж кирпичного дома. Открыл дверь хозяин.
— Заходите, заходите! — улыбаясь, сказал он, пропуская меня в прихожую.— Давно вас ждем! Телеграмму получили... Раздевайтесь!
Из кухни вышла полная, круглолицая жена Корнева, Валентина Ивановна. Без лишних расспросов она потащила меня «подкрепиться с дороги», и я понял, что нахожусь среди своих людей.
Корневы занимали небольшую двухкомнатную квартиру. Здесь жила еще их дочь с мужем. Условия были, мягко говоря, стесненные, но Алексей Александрович умудрился устроить мастерскую в прихожей, отгородив один квадратный метр. На стены он навесил десятка полтора полочек для инструмента — я увидел там разнообразные резцы по дереву, пилочки, ножички, пробойнички, которые изготовил сам мастер. Тут же поместились крохотные тисочки, токарный и сверлильный станочки, подвесной верстачок, набор молоточков, сверл, надфилей и много других предметов, назначения которых я не знал. Все было уложено строго в свои гнезда. Полочки закрывались — каждая своей занавесочкой. «Чтобы пыль не садилась на инструмент», — объяснил мне Корнев.
Мы прошли в комнату. Миниатюрные модели Корнева стояли в стеклянных шкафах. Я покосился на сияющего мастера и спросил:
— Алексей Александрович, почему вы делаете модели в таком мелком масштабе?
— Миниатюрное бытие определяет миниатюрное сознание, — засмеялся Корнев и добавил: — Но модели наиболее интересных и прославившихся в истории кораблей я собираюсь делать в большем масштабе. Было бы здоровье!
А вот здоровья, как я узнал, Алексею Александровичу недоставало. Война искалечила и без того не богатырское тело.
Своего отца, красноармейца одиннадцатой армии, освобождавшей в гражданскую Азербайджан от интервентов, Алексей Александрович не помнил. Он умер в двадцать первом в госпитале от чахотки. Мальчика воспитывала мать Елена Кирилловна. Туго им приходилось в чужом городе: в Баку у Корневых не было ни родных, ни близких. Все пережили они — и голод и нужду.
Мы не спеша листаем семейный альбом. Вот детская фотокарточка. Мальчонка в матросском костюмчике, во взгляде — «Буду моряком!».
А вот другой снимок: мальчишка постарше — в руках модель корабля с обвисшими парусами... Корабль ищет спасения от бури у маяка.
Многое дали Алексею занятия в бакинском кружке судомоделистов. Руководил этим кружком
Алексей Александрович вспоминает, как в награду за хорошую работу, им, юным судомоделистам, пошили настоящую морскую форму и повезли в Москву. Сам народный комиссар водного транспорта пожал юному Корневу руку и пожелал ему стать знаменитым мореплавателем. Окрыленным вернулся Алеша в Баку. Ни о какой другой профессии, кроме профессии моряка, он и не мечтал. Даже тогда, когда в сороковом его призвали в пехоту, Корнев не расстроился: твердо знал — вернется после службы домой, все равно станет моряком.
Не стал Алексей Корнев моряком. Война застала его в пограничной Литве, а последний его бой был в сорок третьем, под станицей Крымской на Северном Кавказе. В том бою он получил контузию, пулевые ранения в ногу и осколочные в голову. Его, не успевшего еще стать моряком, война — в 23 года! — навсегда списала на берег.
— Как же вы пережили крушение своей мечты? — дождавшись удобного момента, когда мы остались одни, спросил я его.
Алексей Александрович вместо ответа встал из-за стола, подошел к стеклянному шкафу и вынул из него корень, установленный на подставке. Затем откинул занавеску окна, чтобы было видней, и поставил корень передо мной.
— Вот! — сказал он.— Нравится? Этот корень нашли в нашем подвале, когда проводили водопровод. Он рос из-под стены в куче кирпича. Каких мучений стоил ему поиск выхода из темного подвала!
Позже Алексей Александрович рассказывал, что после войны не раз пробовал заняться любимым делом — строить модели, но как только начинал точить мелкие детали, тяжелая контузия давала себя знать: руки дрожали. Но на другой день он снова брал инструмент, снова и снова тренировал пальцы. С годами движения рук стали твердыми и уверенными.
После войны Алексей Александрович переехал с матерью на родину, в Чистополь. Устроился работать художником-конструктором на часовом заводе, женился.
...Через каждые один-два года на полке в квартире Корнева появляется новый кораблик. Работа начинается с изучения исторических книг, старинных гравюр, чертежей, с подбора строительного материала — кипариса, ореха, тиса, дуба... К изготовлению частей корабля, его оснастки мастер приступает лишь тогда, когда у него уже сложился образ корабля.
— Алексей Александрович, почему многие, казалось бы, эффектные модели на конкурсе получили меньше баллов, чем ваши? — спросил я.
Корнев в этот момент возился с парусами своего нового корабля. Подвешенные к мачтам кусочки белых тряпочек он смачивал водой, в которой был крахмал, и подтягивал их миниатюрными гитовами так, как это делали в прошлые века матросы на настоящих парусниках. Подтягивал настолько, насколько подсказывала ему интуиция. Подсыхая, паруса как бы оживали, сохраняя те естественные складки, которые хотелось видеть мастеру.