Журнал «Вокруг Света» №02 за 1970 год
Шрифт:
— Ну и деньги! — только и сказал, в свою очередь, поэт, не чуждый изысканной восторженности. И все-таки — деньги!
В самом деле, кто субсидировал строительство, не сам же всевышний! Не идет в расчет и королевская казна, где денег было не густо.
Львиную долю средств, судя по всему, доставляли пожертвования. Прежде чем собор собирал прихожан, прихожане собирали его. По специальным спискам. В деньгах, драгоценностях. И в натуре. У церковных дверей открывалась шумная распродажа даров: башмаки и бочки вина, холстины и круги сыра обращали в звонкую монету.
Частенько собранных денег не хватало. И наполовину возведенные голые стены стояли годами, сквозь камни прорастала трава. До нового прилива энтузиазма. По осени сборщики прихватывали с собой церковные реликвии и отправлялись бродить по деревням, обещая верующим чудесные исцеления по сходной цене.
Ранней весной они возвращались к оставленным соборным стенам, и, если казна все-таки была еще скудновата, церковь обещала духовное прощение каждому, кто принесет с собой глыбу камня, мешок песка или щебня. Так было при постройке собора св. Иакова в испанском городе Компостелло. Тысячи верующих, прежде чем войти в город, доставляли блок камня в соседнюю Кастенду, где работали обжиговые печи.
Отпущение грехов в те времена было самым ходким товаром. Бойкие «деловые» люди, видимо, нуждались в нем особенно и закупали святое прощение оптом. Не потому ли поговаривают, что соборы выросли на нечистой совести буржуа?..
До поздней ночи гремели по дорогам колеса. Глубокие колеи пробивали они на пути от каменоломни к стройке. Сколько раз нужно было проделать этот путь, если одна повозка тянула не больше одного кубометра — полторы тонны камня!
Счастливой находкой почиталась возможность разобрать старое строение поблизости от стройки. «Собор, наполовину разрушенный — уже наполовину построенный», — учила поговорка.
Когда денег хватало, камень выбирали с разбором. Так, за стройматериалом для базилики св. Петра Венеция отправляла корабли в Сицилию, Афины и даже в Африку.
Мастера
О людях, возводивших кафедральные соборы, известно немного. О них рассказывают не велеречивые летописи, не торжественные поэмы, а истлевшие листы расчетных ведомостей. Обрывки пергамента, на них цифры, даты, редко — имена.
Можно узнать бухгалтерию соборных строителей: дневной заработок землекопа или подносчика камней — семь денье, мастера кладки — двадцать два денье. В списках встречаются и женские имена. Вот некой «Изабель-штукатурщице» причитается три су. Другой — «даме Марии» — вместе с двумя детьми выписано четыре ливра и два су. Это уже сумма. Возможно, за этой записью стоит не один, а целая группа работников, возглавляемых мужем этой самой «дамы».
Всего в своде 1292 года числится сто четыре человека. Египетские пирамиды сооружали тысячи, десятки тысяч людей. При постройке готических соборов работала сотня-другая одних и тех же мастеров. Не случайно на цветной миниатюре Жана Фоке каменщиков определенно меньше, чем придворных в королевской свите.
Стройка привлекала множество разного народа — кто искал подработать, кто надеялся поживиться за чей-нибудь счет, а бывало, приходили потрудиться на богоугодном деле, надеясь обрести прощение, и знатные господа. Правда, толку от них было немного. История об одном раскаявшемся грешнике, графе Рено де Монтабане, прозванном «слугой святого Петра», свидетельствует, кстати, о тогдашней плохой постановке техники безопасности:
«...Но был он так неосторожен, что чей-то молот пришелся ему по затылку, и тело его упало в Рейн».
С первыми ощутимыми заморозками работы вынужденно останавливались; верхушки недостроенных стен каменщики покрывали соломой. И уходили.
Ну, а беднота, кормившаяся подсобной работой? Им не прожить долгую зиму без заработка. Они спускались в каменоломни и, если ноги держали, а руки поднимали кайло, могли рассчитывать на кусок хлеба.
Зимой город, строивший собор, замирал. Он привыкал жить в ритме громадной стройки и тихо ждал новой весны, когда снова все приходило в веселое движение. С рассвета звенели подковы и распевали каменщики, ковыляя на стройку в тяжелых своих башмаках.
В полдень звонил колокол. Мастера бросали работу и брели под дощатый навес, где были выгорожены деревянные «ложи». Там они сбрасывали с себя белые от каменной пыли фартуки, занемевшими пальцами разламывали хлеб и запивали его кислым вином. Там же они судачили о делах или дремали в жару.
Знаменитым этим «ложам», впервые сколоченным на строительстве Вальтером де Черфордом в 1277 году, было суждено войти в мировую историю.
Тайны франкмасонов и грубый камень графства Кент
Не мудрено догадаться, что разговоры в «ложах» строителей велись о всякой всячине: и о погоде, и о житейских неполадках, и, конечно, о работе. Как лучше тесать или укладывать камень, как вязать аркбутаны. Эти профессиональные секреты и приемы, именуемые теперь в патентном деле «ноу хау», «Книгой ремесел» — специальным уставом, составленным в 1268 году Этьеном Буало, предписывалось хранить в строжайшей тайне. Нарушившего устав строго карали, изгоняя из цеха строителей.
В музее Антверпена есть полотно Ван-Эйка «Святая Варвара». На нем против могучих соборных стен можно различить убогий сарайчик. Это и есть «ложа».
Трудно поверить, что это прямой прообраз знаменитых франкмасонских лож. Вы представляете их по-другому? Подчеркнуто аристократический салон, глубокие кресла, теплое дерево, свечи, избранная публика во фраках, беседы, тихие, немногословные, но многозначительные...
Потребуется всего лишь словарная справка. Иначе трудно догадаться о существовании связи между качеством камня в английском графстве Кент и франкмасонской ложей, скажем, св. Екатерины в городе Архангельске — «исключительно для лиц купеческого звания».