Журнал «Вокруг Света» №02 за 1970 год
Шрифт:
Людоеды из Рамгара
Кесри Сингх, известный индийский охотовед, больше тридцати лет работал в управлении по охране животных в штатах Мадхья-Прадеш и Раджастхан. Свои наблюдения за повадками хищников он изложил в книге «Тигр Раджастхана», главу из которой мы предлагаем вниманию читателей.
Неведомое всегда страшит и влечет к себе одновременно. Но часто бывает, что и хорошо знакомое, испытанное не однажды продолжает волновать тебя, сколько бы раз ты ни встречался с ним. У меня так было с тиграми-людоедами. Милях в двадцати к северу от Джайпура, в местечке Рамгар, есть очаровательное озеро. В лесистой местности вокруг него водился зверь, в том числе множество тигров. Поскольку хищникам вполне хватало там пищи, обитатели соседних деревень, казалось бы, могли не опасаться за свои жизни. И тем не менее из всех ставших мне известными за четверть века случаев людоедства самые страшные произошли именно в этой выглядевшей райской долине.
Тигрица лежала в логове с новорожденными детенышами. С рассветом к этому месту пришли косари и начали косить траву. Тигрица могла бы уйти, но с ней были дети. Она затаилась, выжидая, покуда один бедняга не споткнулся о нее. Зверь ударом лапы убил человека и бросился с выводком в высокую траву.
Второй крестьянин помчался к находившейся неподалеку водопроводной станции и, задыхаясь, рассказал рабочим о том, что произошло. Вскоре в поселке собралась большая толпа; у кого-то нашлось ружье двенадцатого калибра и два заряда картечи. Это придало храбрости, и односельчане отправились к месту происшествия.
Тигрица до-прежнему оставалась вблизи — малыши не умели еще как следует ходить. Когда люди подошли ближе, она, выскочив из укрытия, бросилась в атаку. Но прежде чем хищница достигла толпы, владелец ружья выпалил из обоих стволов. Заряд тяжелой дроби заставил ее остановиться. Рыча, тигрица вернулась в заросли к своему потомству. Крестьяне отыскали тело убитого и вернулись в деревню.
К сожалению, рана тигрицы оказалась несмертельной. Испытав боль, зверь преисполнился ненависти к человеку.
Но этот выстрел хотя бы принес пользу — было отбито нападение хищника. А год спустя в тех же краях кто-то — я так и не мог установить, кто именно, — выстрелил из мушкета в тигра, пожиравшего на опушке свою добычу — домашнего буйвола. Пуля, летевшая с небольшой скоростью, ударила зверя в переднюю лапу, и он ушел, затаив злобу. По удивительному совпадению раненый тигр и убившая косаря тигрица была супругами! (Впрочем, я не исключаю, что они стали ими после ранений.) Раненая пара начала разбойничать в округе...
Наутро после рождества за мной прислали из деревни: накануне вечером в двух милях к северу от озера тигр убил человека. Взяв четырех следопытов, я отправился на место.
Оказалось, что жертвой был пуджари (священник) местного прихода. Он отправился за травой для своей коровы и не вернулся. Отсутствие было замечено довольно быстро: его недоеная корова начала жалобно мычать, а соседи, которым священник обычно продавал молоко, остались без своей утренней порции. А тут еще кто-то сказал, что видел свежие следы тигриных лап поблизости от луга, куда пуджари обычно ходил за травой.
Нам действительно не пришлось долго искать следы: почти сразу же мы увидели в густом кустарнике запутавшийся белый тюрбан. Рядом лежали серп и пара туфель.
Тщательное обследование местности показало, что зверь, вероятнее всего — тигрица, дважды менял позицию, готовя засаду. Схватив несчастного, тигрица понесла его прочь: здесь и там видны были пятна крови.
На следующее утро я осмотрел местность и после тщательных размышлений решил расставить в трех ключевых пунктах живые приманки. Одну — под деревом на охотничьей тропе, ведущей к югу. Другую — у начала дороги, шедшей на восток, а третью — к северу, неподалеку от места гибели пуджари. Я рассчитывал, что тигрица, каким бы широким ни был радиус ее действия, хоть на одну приманку да натолкнется. А уж когда она вернется на вторую ночь, чтобы продолжить трапезу, я буду ее ждать.
Пока крестьяне сооружали махан (1 Махан — помост для засады на деревьях. — Прим. пер.), я решил пройтись и попытаться определить наиболее вероятный путь зверя. То и дело мне попадались неглубокие русла пересохших ручьев. Я вышел к краю лощины и тут почувствовал на себе чей-то взгляд. Поднял голову — это была тигрица. Зверь явно подбирался к работавшим помощникам. Тигрица двигалась спокойно и расчетливо по противоположной стороне оврага. Мое ружье осталось под деревом, находившимся метрах в ста позади.
Мы одновременно увидели друг друга, и удивление наше было одинаковым. Тем не менее я постарался скрыть свои чувства. Я заставил себя небрежно отвести взгляд в сторону, словно ничего особенного не заметил. Тигрица замерла, как все хищники, боящиеся, что намеченная жертва может увидеть их раньше времени.
Но я надеялся избежать судьбы пуджари. Во-первых, тигрица считала, что осталась незамеченной. Во-вторых, она вряд ли могла перемахнуть одним прыжком через овраг. Но если бы я продолжал смотреть на нее или сделал резкое движение, она, без сомнения, кинулась бы на меня. Весь сжавшись, как можно более неторопливо я повернул назад. «Прогулка» заняла лишь минуту, но мне показалось, прошли часы.
Тигрица, вероятно, поняла разницу между тросточкой, которую я держал при первой встрече, и тяжелым ружьем, оказавшимся у меня в руках, когда я через несколько минут вернулся на свидание, и благоразумно ретировалась.
На следующий день под всеми тремя маханами были привязаны буйволы: началась охота на людоеда. Должен признать, что тигрица показала себя достойным противником.
Для начала она продемонстрировала поразительное безразличие к приманкам. Причину этого я понял, когда услышал от следопытов и крестьян, что у тигров началась пора любви. В это время они обычно проявляют небольшой интерес к еде. Для нас это было подлинным невезением. Кроме того, меня тяготило подозрение, что ее друг — тот самый раненый тигр, разделяющий ее антипатию к человеку. Сообщали также, что двое ее детенышей — первопричина всех бед — основательно подросли и болтаются поблизости. Перед нами открывалась, таким образом, угрожающая перспектива встречи с целой тигриной стаей.
Первое сообщение о том, что зверь напал на привязанного буйвола, поступило через две недели после того, как мы расставили приманки. К махану, сооруженному вблизи этого места, я отправился с сыном магараджи М. К. Джайсингом, весьма опытным стрелком. Мы прибыли около шести вечера. Мои спутники поднялись на махан, а я занял позицию в кустарнике, приблизительно в сотне ярдов поодаль.
Около полуночи тигры подошли к туше убитого накануне буйвола, оставаясь в тени. Было отчетливо слышно их супружеское «воркование». Но через некоторое время звуки затихли. Прошел еще час напряженного ожидания, но ни один из убийц так и не показался на освещенном луной месте.