Журнал «Вокруг Света» №03 за 1962 год
Шрифт:
После образования республики французские специалисты были отозваны из Гвинеи. Гвинейское правительство призвало всех грамотных граждан республики трудиться на благо родины. Не всегда хватало у них опыта и знаний, но гвинейцы смело взялись за дело.
С новыми силами трудятся и крестьяне в деревнях Гвинеи — в джунглях Нзерекоре, на склонах гор Фута-Джалон, в сухих саваннах Канкана. Здесь зреют тропические культуры, которые высоко ценятся на рынках стран умеренной зоны. Особенно богата Гвинея ананасами и бананами. Я видел огромные поля, где у самой земли, меж длинных остроконечных колючих листьев, наливались соком душистые ананасы; плантации банановых деревьев с их широкими, точно опахала, зелеными листьями.
На одной из марок нарисован плод, малоизвестный у нас. Это авокадо. Он мягок, маслянист и очень питателен. Обычно его едят, поливая оливковым маслом и уксусом с перцем.
Сейчас гвинейская деревня меняет свое лицо. Место частных плантаций постепенно занимают крупные государственные хозяйства.
В песнях ныне поется о могучем «сили», который неумолимо идет вперед и топчет своими тяжелыми ногами врагов свободы...
В ночь под Новый год
Независимость пришла в Камерун в ночь под новый, 1960 год.
Днем раньше я прилетел из Аккры на аэродром камерунского города Дуала...
Дуала — самый большой город страны и крупный порт. 90 процентов товаров, ввозимых в Камерун и экспортируемых из страны, проходят через причалы порта Дуала, которые вы видите на камерунской марке. Отсюда корабли разных стран (чаще всего французские) везут бананы, кофе, какао, хлопок, лес, арахис.
Коренное население города принадлежит к племени дуала. Отдельные районы города называются по именам кланов этого племени: Аква, Белл и другие. Большой портовый город всегда привлекал людей из других провинций, и теперь племя дуала составляет не более четверти населения города. Дуала всегда был центром национально-освободительного движения в стране.
...Первое, что увидели пассажиры самолета, были солдаты под командованием французских офицеров и проволочные заграждения. Мощные прожекторы освещали пространство вокруг летного поля. Туда глядели и дула пулеметов, разбросанных по периметру аэродрома.
От самолета к зданию аэровокзала мы шли по дорожке, густо усыпанной битым стеклом. Окна контрольной башни были выбиты, из них тоже выглядывали солдаты в касках.
— В прошлую ночь, — объяснили нам, — здесь произошло сражение. Партизаны вышли из джунглей, захватили аэродром и удерживали его до тех пор, пока к французам не подоспели военные подкрепления. С боем партизаны отступили.
Так, в канун Нового года я близко ощутил те камерунские события, о которых знал по газетам и рассказам очевидцев.
Вот уже более шести лет в Камеруне идет вооруженная борьба народа против французского колониализма. Под руководством народного героя Рубена Ум Ньобе прогрессивные силы создали национально-освободительную армию, которая и сейчас контролирует ряд районов на юге страны. Борьбу возглавляет партия Союз народов Камеруна.
В 1958 году был предательски убит Рубен Ум Ньобе. Но борьба продолжается. Партизаны требуют вывода французских войск из Камеруна, полной амнистии участникам освободительной борьбы и свободных выборов.
На параде в честь независимости в Дуале произошел знаменательный инцидент. После того как прошли солдаты, скауты, организованные властями школьники и студенты, перед трибунами появились «самозванные» колонны горожан. Они несли плакаты: «Амнистию всем политзаключенным!», «Наш вождь — Рубен Ум Ньобе!» На груди у демонстрантов были прикреплены портреты Рубена.
Этой политической демонстрации власти не ожидали. Но она ясно показала, на чьей стороне симпатии народа.
Из Дуалы гостей поспешно повезли на самолетах на крайний север Камеруна, в город Гаруа. Мы перенеслись в совсем другой мир.
Север Камеруна — отсталый, пустынный и засушливый край. Его население состоит из двух больших групп. Фульбе — мусульманские народности, объединенные в феодальные общины, которые возглавляют вожди — «ламидо». Другая группа — многочисленные племена, носящие общее название «кирди». Это беднейшая часть населения страны. «Кирди» до сих пор сохранили древние примитивные обычаи и традиции. Вот на марке один из представителей этих племен с луком в руках и колчаном у пояса. Я видел много таких охотников; их единственной одеждой была шкура антилопы.
Саванны северного Камеруна — это заповедник африканской природы. Не случайно богатые американские и французские туристы устремлялись раньше именно сюда. Непуганые бродят по саваннам жирафы (вы видите их на марке), слоны и страусы, в скалах и кустарниках прячутся львы, пантеры, гиены; проносятся стада антилоп и диких коз.
В Гаруа гостей встречали «ламидо» в широких белых одеждах, с лицами, закутанными так, что виднелись только глаза. Местные жители, завидев вождя, падали ниц и громко, нараспев славили его. Часа три мимо трибун двигались всадники, словно сошедшие со страниц учебника истории средних веков. Одни были в пестрых одеяниях, с кожаными щитами; другие — в кольчугах и шишаках; третьи — просто в шкурах антилоп, с копьями в руках. На одной из камерунских марок вы видите такого «рыцаря», напоминающего воина Чингиз-хана или хромого Тимура...
Конго бурлит и волнуется
Пожалуй, самые экзотические марки выпускали бельгийские колонизаторы в Конго. На них были гориллы и аллигаторы, орхидеи и экзотические ритуальные маски. Конго представляли в марках, словно колониальный музей или увеселительный парк с «туземными» аттракционами. А в это время в стране уже зрели большие события...
Я приехал в Конго на неделю, чтобы присутствовать на праздновании независимости 30 июня 1960 года. Все было спокойно в построенном бельгийцами на европейский лад Леопольдвиле. И никак не думал я, что задержусь здесь на три месяца и буду свидетелем трагических событий, потрясших весь мир...
Если все было так мирно в Леопольдвиле, почему же нервничали бельгийские колонизаторы? Почему упаковывали они свои чемоданы и поспешно заказывали билеты на самолеты до Брюсселя?
Мы поняли это, когда побывали в «африканских» кварталах Леопольдвиля, откуда раньше конголезцам не разрешалось выходить после 6 часов вечера.
Перед нами здание, или — вернее — его остатки: окна выбиты, стены обгорели и разрушены.
— Что это? — спрашиваем мы.
— Здесь была контора бельгийской торговой компании, — отвечают конголезские друзья. — Ее уничтожили в дни январского восстания.