Журнал «Вокруг Света» №03 за 1986 год

Вокруг Света

— Да... а это будет немного смешно. — И принялся рассказывать эту, действительно давнюю, но до сих пор, как он говорил, неувядающую на всем острове историю. — Одна тысяча восемьсот семидесятом году, — со старомодной обстоятельностью начал он, — между Хийумаа и городом Хаапсалу на Большой земле ходил маленький пароход. Его купили, чтобы было сообщение... Назвали «Прогресс». Капитаном сделали одного с нашего острова — Пеэт Кимберг. Тогда один с хутора Кяйна всегда, когда «Прогресс» приходил на остров, приводил в порт Хельтермаа козу и показывал ей пароход и капитана Кимберга, который всегда стоял в кремовом сюртуке на мостике. Капитану это не нравилось, и тогда он подал в волостной суд жалобу на кяйнаского хозяина и на его козу тоже...

Эндель так развеселил девушек, что не сразу мы обнаружили наступившую тишину, и только Иоханнес, сидевший с тенью озабоченности на лице, взяв с печи рукавицы, вернул нас к действительности.

— Надо работать, — сказал он и встал.

Мы выскочили за ним на палубу. Дизель был вырублен, и бот дрейфовал к ставнику.

Иоханнес взял багор, зацепил угол сети, поднял и закрепил его на кормовом кнехте. То же самое сделал Эндель, только на носу бота, и, тут же возвращаясь к Иоханнесу, поднял и закрепил на борту свисающую кромку с поплавками. Рыбаки с нашего бота перешли на малый. Он дрейфовал уже к противоположной кромке «мешка», когда рыбаки в оранжевых штормовках, на ходу подобрав кромку, начали медленно перебирать сеть. Лодка, кренясь, пошла лагом к нашему борту. Какое-то время сеть выбиралась легко, потом труднее, и вдруг она стала рваться. Иоханнес достал иглу с ниткой, и, пока на ходу он наращивал ячеи, остальные смотрели на его быстрые пальцы, тихо переговаривались. Как только пошла работа, малая лодка так накренилась, что казалось, вот-вот черпнет бортом воду. А люди все выбирают и смотрят в ожидании в черную глубину моря. И вдруг тихий рокот прокуренных голосов умолк: заколыхалось в воде что-то похожее на буйные, сносимые сильным течением водоросли. Закипела вода, и стала проступать живая рыба. Иоханнес с Энделём снова перебрались на свой бот... Наступило радостное мгновение — салака с шипением посыпалась на палубу. Трое — Роланд тоже спустился со своего мостика — встали у борта. Иоханнес — посередине, каждому поочередно он помогает поднять черпак и вывалить рыбу на палубу. Только успевает поворачиваться то к одному, то к другому. Рыба пошла. И вроде бы при таком обилии радость притупляет остальные чувства. Но нет. Иоханнес успевал выкинуть обратно в море то форель, то сига или камбалу, приговаривая: «Пусть живет, ее время не настало...»

Первым на голоса со стороны берега среагировал Иоханнес. Он выпрямил спину, повел головой и застыл. В двух милях от нас шла лодка, и мы вдруг услышали гребцов. Я никогда не подозревал, что на таком расстоянии можно слышать людей. Но мое недоумение тут же было рассеяно. Иоханнес, провожая лодку взглядом, что-то тихо проговорил.

— Он сказал, — шепнул мне Эндель, — ветер заходит. Надо вернуться туда, где мы были утром... Немного дальше.

— А куда эти люди гребут? — спросил я.

— Они большие оригиналы. Идут в гости морем. В Кярдла идут.

Линия берега снова сужалась, мы удалялись в море. Постепенно все становилось на свои места. Вроде и рыба пошла, пусть небольшая, но пошла. И солнце выглянуло из-за туч, осветило море, палубу, уже покрытую шелестящей рыбой. А остров не менялся, оставался в моем сознании таким, каким я видел его с самолета: вытянувшимся на все четыре стороны, а вокруг — множество зеленых островков и желтеющих отмелей — банок, будто освещенных из глубины моря. Теперь я был твердо уверен, что видел и запомнил сверху именно эти отмели, на которых стояли сети бригадира Иоханнеса.

Иоханнес по-прежнему был неразговорчив.

Мы уже подходили к следующему ставнику, по нашим с Хели предположениям, к тому, на который он возлагал большие надежды.

— Раз чайки, значит, рыбы здесь много, — сказала Хели. Она видела и чувствовала скрытое волнение Иоханнеса и сейчас, говоря это, сама заволновалась.

— Будем смотреть, — глядя на приближающиеся поплавки, отозвался Иоханнес и взялся за багор...

Приятно было возвращаться на остров на судне, под завязку наполненном

рыбой. Теперь, к концу дня, у Иоханнеса были все основания сойти на берег с улыбкой на устах. К нему вернулось прежнее расположение духа, точнее, та уверенность, с какой он сегодня утром собирался в море. И эта посудина тогда казалась ему океанским кораблем, а Суурсадам — самой большой гаванью. Не просто большой по названию или по числу судов, стоящих у причалов, нет, а потому, что именно отсюда уходила основная флотилия колхоза «Хийу калур» на промысел в Атлантику.

— Иоханнес! — крикнул я бригадиру встречь ветру...

— Знаю, знаю, когда вы были на Рухну, кушали жареную салаку с вареньем.

— Нет, я хотел просить вас показать на мотоцикле свой остров.

— Зачем? С самолета видели его? Видели, — говорил старый рыбак, — и с моря смотрели. В Кярдла тоже были. Теперь надо побывать у меня Дома, Тогда будете знать наш остров. — Он повернулся к Хели. — И тебя приглашаю... Сколько рыб ты вернула сегодня в море?

— Двести, — с готовностью ответила она. — А вчера — триста.

Иоханнес тронул одну из пластмассовых бирок в связке, висящей на ее шее подобно ожерелью, стал рассматривать.

— Можно я одну возьму себе?..

Вечером в доме Иоханнеса нас ждала свежезажаренная салака с брусникой.

Хозяин встречал нас у крыльца аккуратного белого дома с красной черепичной крышей. На уложенной плитами дорожке лежали -тени сосен, и предвечернее солнце, цепляясь о верхушку леса, светило над вспаханным полем, освещало косыми лучами обшитые тесом пристройки, гору распиленных дров... Похоже было, мы вступали в дом предков Иоханнеса.

Иоханнес пошел нам навстречу, а крупная осанистая женщина продолжала стоять на крыльце. Мы издали поклонились ей, и она, ответив нам легким движением головы, скрылась в доме. Иоханнес же повел показывать нам свой собственный трактор. Скрипнула тяжелая старая дверь, и в полосе сгущающегося света, в полумраке за трактором, мы с Хели увидели тот самый мотоцикл с коляской из прекрасного путешествия по Хийумаа.

— Если в теревне живешь, — говорил хозяин, вводя нас в дом, — никак нельзя без этой техники...

В уютной гостиной Иоханнес вел себя» странно, двигался молча вокруг накрытого стола и, словно следуя каким-то своим мыслям, переставлял с места на место то тарелку с копченой свининой, то хрустальную вазу с брусникой в сахаре; хитро поглядывал в мою сторону, и я не мог понять: то ли он смущался, то ли это было лукавство, когда приготовлен сюрприз, но до срока ты о нем ничего не узнаешь.

Сели, и хозяйка водрузила на стол гору пышущих жаром красноватых рыбешек. На самом верху лежала большая, хорошо прожаренная салака. Именно ее хозяин положил на тарелку Хели. И тут все мы увидели на ее спинном плавнике пришитую Иоханнесом бирку.

— Это от твоей доброты рыба стала такой крупной и красивой, — сказал он ей.

Надир Сафиев

Бронзовый век Таймыра

Поселок Валек — речной порт, связывающий обширный бассейн реки Пясины с Норильском и Дудинкой. Каждую весну здесь начинает формироваться флотилия катеров и барж. На них грузят продовольствие, машины, горючее, строительные материалы и все остальное, что необходимо в поселках, охотничьих и рыбацких хозяйствах, на экспедиционных базах, расположенных по берегам Пясины и ее притоков, и что трудно доставить туда воздушным транспортом. Караван отправляется сразу же за уходящим из Пясинского озера льдом, чтобы по высокой весенней воде добраться до отдаленных поселков, где с нетерпением ждут суда с желанным грузом и куда позднее, в межень, груженым баржам пройти трудно. Пользуясь оказией, с нами добираются до нужных мест и пассажиры.