Журнал «Вокруг Света» №03 за 1986 год
Шрифт:
— От, смотрыте на меня. Я — кто? Крепкий фермер, как говорять, заможный. Все ж теки — пятьсот гектаров земли. А кто работает? Я сам и два сына — Грегори, ему почти тридцать, с дипломом агронома, и Питер, тот чуть помоложе. Закончил инженерный факультет в Реджайне. Та заехали б до нас, посмотрели, как живем, с моими б познакомились.
За неимением времени мы не смогли воспользоваться его приглашением.
— Жаль, очень жаль, — говорил Павловски, хитро посверкивая пронзительно-голубыми глазами. — Вам-то, людям из России, я бы показал все свои сусеки, все бы тайны раскрыл... Какого лиха пришлось хлебнуть...
Из его недолгого рассказа выяснилось, что семья Павловски ведет хозяйство
Я знал, что в тот год в Саскачеване был собран самый низкий за последние сорок лет урожай пшеницы, а сельское население сократилось больше чем на десять тысяч человек.
Изменились традиционные экспортные рынки, и цена на зерно упала до трети номинальной стоимости за бушель (тридцать пять килограммов). Вот и остаются фермеры с нереализованной продукцией, неся значительные убытки...
Казалось бы, фермеры с помощью агронауки научились выращивать высокоурожайное селекционное зерно, использовать наиболее эффективные удобрения, выходить победителями в упорной борьбе с вредителями полей, рационально пользоваться техникой. А доходит дело до сбыта выращенного урожая — вот тут они становятся бессильными, оказавшись во власти капиталистической стихии, куда более жестокой и непреодолимой, нежели стихия природы.
Особенно показательным в этом отношении явился 1970 год — о нем хорошо и сейчас помнят, — когда десятки тысяч разгневанных фермеров вышли на улицы Виннипега, Реджайны и Эдмонтона, требуя от федерального и провинциальных правительств принять безотлагательные меры в защиту сельского хозяйства. Возмущение фермеров было столь велико, что некоторые политические тузы в Оттаве и на местах заволновались — со времен Риля прерии считаются взрывоопасными.
Выход нашли: выплачивать фермерам по двадцать пять долларов за каждый гектар пашни, оставленный под паром. Ту же плату повышали, если фермеры засевали поля не пшеницей, а фуражным зерном. В итоге площади под пшеницей сократились на два с половиной миллиона гектаров.
— Нашли дурней! — говорил Уильям. — Мы с сынами учитываем рыночную конъюнктуру, не жмемся арендовать лучшие машины. Так что, худо-бедно, справляемся. От кто послабее, тому-таки приходится несладко...
Первыми на землю нынешней Манитобы пришли выходцы из Ирландии и Шотландии. А в конце XIX века здесь уже жили переселенцы из десятка европейских стран. Обосновались тут и украинцы, которые покинули родные места в 90-х годах прошлого столетия. За океан их гнали голод и нищета. Корчуя пни вековых деревьев, очищая землю от валунов, они акр за акром готовили ее под пашни. Боронили и сеяли на быках, как у себя под Тернополем или Черновцами, складывали свои мазанки и белили хаты — они как две капли воды похожи на оставленные родные жилища. Вместе с другими, такими же трудягами-бедняками, они вынесли на своих плечах всю тяжесть освоения канадской целины.
Каждый год в день рождения Тараса Шевченко они съезжаются в Виннипег на фестиваль украинского искусства. Правда, стихи в основном читают в переводе на английский, а вот песни стараются петь на родном языке. Многие из них (но далеко не все) подписчики журнала «Кенэдиен Юкрэниен» («Канадский украинец») — издания, объективно знакомящего читателей с жизнью Советской Украины.
Кри
Манитобу вместе со Саскачеваном называют «канадским хлебным мешком». Но эта провинция еще очень богата полезными ископаемыми, особенно ее север. Впрочем, северные районы еще ждут своего часа, а сегодняшний день тесно связан с Виннипегом — столицей и культурным центром. Тут и банки, и правления фирм, и заводы. Город вырос на месте Верхнего форта Гарри у слияния рек Ред-Ривер и Ассинибойн. Виннипег был тем центром, откуда началось интенсивное освоение канадского Запада. Правда, к 1910 году поток переселенцев обмелел и дальнейшее развитие Виннипега замедлилось. Лет пятьдесят назад город по количеству населения занимал третье место после Монреаля и Торонто, а сейчас перелез на четвертое. Его обогнал Ванкувер.
Если выехать из Виннипега на северо-запад, никак не минуешь города Флин-Флона, считающегося границей между восточной и западной Канадой. Дальше дорога устремляется на север и оканчивается у селения Пеликан-Нарроус в Саскачеване. Здесь начинается резервация индейцев племени кри Мисто-Носайеу, что в переводе с языка кри означает «Большая Рыба».
Кри — самое многочисленное племя Североамериканского континента. Они занимались охотой на бизонов, промышляли пушниной, ловили рыбу в лесных водоемах ибыстрых реках. Их жизнь и быт и сейчас неразрывно связаны с охотой и зависят от нее. Компания Гудзоно-ва залива безжалостно эксплуатировала кри, применяя кнут и пряник, а точнее, пулю и алкоголь.
Когда Компания продала земли правительству, в места поселений кри и других племен хлынули вольные торговцы. Убийства, кражи, безудержный разбой воцарились в этих краях. О жестокости торговцев до сих пор ходят легенды. Например, о форте «Вуп ап». Через узкие бойницы в его стенах принимали от индейцев меха, платили за них напитком «кикапу» — самогоном, настоянном на табачном листе, красном перце с добавлением имбиря и свекольной патоки. Это дьявольское зелье лишало индейцев рассудка. Но стоило индейцу заспорить о цене, как хозяева форта били по нему из соседней бойницы из ружей. Никто — ни правительство, ни чиновники на местах — не пытался оградить индейцев от притеснений. Политика заключалась в кратком кредо: «Единственно хороший индеец — это мертвый индеец».
Примерно к 1870 году были истреблены бизоны. Это лишило индейцев основного источника существования: ведь все благосостояние их было связано с охотой на бизонов. В пищу шло мясо, из шкур изготовляли покрытия для вигвамов, упряжь, одежду, люльки для детей, мокасины, накидки, из сухожилий делали тетивы для луков, нитки для шитья и плетения рыболовных снастей, из рогов — пороховницы. Женщины собирали в прериях бизоний навоз для домашних очагов. Короче, ничего не пропадало.
При этом индейцы били столько бизонов, сколько надо, чтобы прокормиться. С приходом колонистов миллионы бизонов были перебиты — из-за шкур, деликатесов — языков и мяса горба. Туши бросали догнивать на месте. К концу XIX века канадские прерии были усеяны костями.
В свое время вожди кри и других племен просили администрацию принять срочные меры, ограничить охоту. Правительство не вняло, а может, и не хотело внимать. И из пятидесяти миллионов бизонов, которых насчитывалось, по мнению зоогеографов, в 1840 году, к 1880 году осталась в живых сотня-другая. Сейчас в национальном парке «Элк айленд» насчитывается шестьсот голов. В парке «Вуд буффало», в пятистах километрах от Эдмонтона, их уже около пятнадцати тысяч. Популяцию бизонов восстановить можно, хотя и трудно.