Журнал «Вокруг Света» №03 за 1986 год
Шрифт:
Мы с Пешко заупрямились, решили отстоять у штурвала не сорок пять минут, а дольше. Он вспомнил о грубошерстных гетрах от подводных гидрокостюмов и напялил их себе на руки. Эта хитрость принесла некоторое облегчение, хотя Пешко и стал похож на диковинное четырехногое существо. Он выстоял на вахте целых два часа! Спустился к двигателю с посиневшим лицом, а зубы отбивали чечетку.
Я тоже, уж и не знаю как, выдержал такой же срок. Однако после едва спустился по трапу. Желающих больше не оказалось. Внизу я никак не мог раздеться. Пальцы так и остались в полусогнутом состоянии, будто продолжали судорожно сжимать штурвал. Однако тепло, пышущее от перегретого двигателя, потихоньку возвращало к жизни онемевшие конечности.
Качаясь как пьяный, пробираюсь в носовой отсек — «будуар» Джу и Яны, падаю и валю на себя все, что под руку попадается. Голову щедро поливает из люка водицей, подушка мокрая, но здесь я в «тепле». Дрожу всем телом еще с час и только начинаю погружаться в легкую дремоту, как вдруг меня подбрасывает, и я оказываюсь у другого борта. Больно ударяюсь головой об обшивку. Теперь «Тивия» падает вниз, как в пропасть, и я почти на ногах. Потом она качнулась и взметнулась вверх, а у меня ощущение, будто я стою на голове. Вокруг, как живые, летают, ползают, перекатываются разнообразные вещи — транзисторный приемник, батарейки, карманный фонарик, какие-то веревки, мокрая одежда, обувь. И опять меня отбрасывает к другому борту. Я охватываю голову руками — другого тут не придумаешь, но все-таки ударяюсь не так сильно. И тут мелькает разумная, спасительная мысль. Быстро ложусь поперек яхты, упираюсь головой и руками в один борт, а ногами в противоположный.
Мельком бросаю взгляд на часы, и — о ужас! — мое время истекло. Кое-как натягиваю сапоги, влезаю в мокрую одежду и затягиваю на голове капюшон. Разминулись с промокшим до костей дрожащим вахтенным, не обменявшись ни словом. Вдруг позади восьмидесятикилограммовый Дончо птахой перелетает через стол и всей своей тяжестью обрушивается на Боби. Это проделки очередной коварной волны...
Ночь наконец прошла, но положение не улучшилось. Дневной свет лишь подчеркнул мучительную бледность наших физиономий. Свободные от вахты члены экипажа лежали вповалку. Всех поголовно терзала мучительная морская болезнь. А за кормой не видно ни берега, ни огней, ни кораблей. Одна лишь надежда на точность вычислений Дончо.
Наступила вторая ночь. Где-то около десяти часов вечера туманную пелену разорвали слабые и далекие огни Ахтопола! Ура! Мы в Болгарии! Волны как будто стали меньше. Да и ветер не такой уж яростный. Неподвижные до этого тела вдруг зашевелились, задвигались. Каждому захотелось собственными глазами увидеть родной берег. Сразу стало значительно легче. И вот перед ожившими радостными взорами потянулись долгожданные огни прибрежных поселений.
Около полуночи выходим на траверз с мысом Маслен. С пограничного поста нам подают сигналы. Выжимаем последние запасы энергии из уже севших аккумуляторов — «Тивия» радостно вспыхивает всеми своими сигнальными огнями. Волны становятся пологими и длинными. Ветер чувствительно падает.
Еще до рассвета 9 декабря входим в Бургасский порт. Самый теплый в мире голос из репродуктора центральной башни сердечно произносит:
— С прибытием, «Тивия»! Добро пожаловать! На пристани вас ждут...
Симеон Идакиев, болгарский журналист
Сокращенный перевод с болгарского В. Пономарева
За тридевять снегов
«Езда на Севере — тяжкий, убийственный труд», — написал в начале века Джек Лондон в рассказе «Белое безмолвие». Время вычеркнуло грозные эпитеты из этой фразы — их смело винтами вертолетов, затерло гусеницами вездеходов. Езда на Аляске осталась трудом, но не таким изнурительным и опасным, как во времена золотой лихорадки. Старожилы даже ворчат, что техника превращает Белое безмолвие в Белый гвалт.
Постепенно искусство езды на собаках забывается. Чтобы возродить интерес к старинному способу передвижения, который вряд ли пора списывать со счетов, на Аляске ежегодно, с 1973 года, организуют гонки на собаках. Дистанция — две тысячи километров. Маршруты год от года разнятся, но они всегда прокладываются примерно по тому пути, которым двигались золотоискатели в начале века: от незамерзающего порта Сьюард, в заливе Аляска, к Ному — на берегу залива Нортон. Помимо прочего, гонка напоминает о тех добровольцах, которые в 1925 году совершили стремительный бросок на нартах через белую пустыню, доставили из Сьюарда в Ном лекарства и спасли сотни людей от эпидемии дифтерии.
Тропа Трансаляскинской гонки вьется по замерзшим рекам, тундре, горным склонам и по берегу Берингова моря. Вертолеты следят за безопасностью, готовые прийти на помощь в случае беды. В соревновании участвуют до пятидесяти спортсменов и до восьмисот собак. А растят и тренируют втрое больше животных — чтобы отобрать лучших. В упряжке обычно от восьми до восемнадцати «собачьих сил».
Сюзанна Батчер — ветеран состязаний. Она родилась и выросла на юге, но в последние годы живет на Аляске — выращивает собак на ферме неподалеку от Фэрбенкса. Молодая гонщица четырежды входила в двадцатку победителей, которые получают денежные призы, дважды была пятой.
Подготовка к гонке начинается задолго до первого снега. В августе, когда холодные ночи возвещают конец лета, когда день стремительно сокращается и наползает круглосуточная темень, погонщики приводят в порядок сани, упряжь и сбрую. В сентябре собак впрягают в колесные тележки и на коротких пробежках ставят им дыхание, приучают к нагрузкам. В лучшей спортивной форме они будут тянуть сани со скоростью двадцать километров в час, а при рывке — вдвое быстрее. С каждым днем пробежки удлиняют — к концу тренировок собаки одолевают до ста километров в сутки. В сани запрягают преимущественно эскимосских лаек — выносливых и крепконогих. Кожа на лапах собак этой породы стирается медленно, между пальцами почти не образуется шишечек льда.
Дистанция гонок разделена на двадцать четыре перегона. Промежуточные финиши — в поселках, в зимовьях охотников-трапперов. Там заранее размещают еду для гонщиков и собак, которых во время бега надо кормить сытно и рационально. В мешках — мясо, сало и рыба. Мясо нарезается кусочками, чтобы не возиться в пути. Из говядины, меда, растительного масла, витаминов и минеральных добавок изготавливают медовые катышки — настоящие склады калорий. Зачастую во время гонки собак приходится «обувать» в шерстяные налапники — они мигом стираются, поэтому их надо наготовить не меньше тысячи. Не забыты и батарейки для фонариков, которые укрепляют на шапках, чтобы освещать ночной путь. Словом, приготовления занимают не один месяц.