Журнал «Вокруг Света» №03 за 1995 год
Шрифт:
Мы подъехали к селу Била (неподалеку от райцентра Ямполь), радуга еще не сошла, как вдруг навстречу нам прямо под колеса высыпала гурьба детишек. Один загорелый до черноты мальчуган закричал: «Дядьку, тикайте, а то дуга вас втягне!» Мы посмеялись и продолжили путь: втянет — не беда, хоть глотнем прохлады, своими руками пощупаем это небесное чудо. На другом конце села, в балочке возре родничка старуха в платке, завязанном под острым подбородком, пасла козу. Мы спустились за водой и разговорились со старой селянкой о радуге, дождях, туча, ветрах и прочих небесных явлениях. Слово за слово — и вдруг из девяностолетней подолянки (свой возраст она нам назвала позже) посыпались чудеса и химеры, которыми полнится земной и поднебесный миры.
Поведала она
— Бабушка, откуда вы все это знаете? — полюбопытствовали мы.
— А як же ж, я ведь знахарка, всем известная черномагичка. Бабой Сашею меня клычуть. А фамилию свою не скажу, чтоб и себе не зашкодить и вас не сглазить. Поезжайте с добром. Большой шлях вы держите, и нехай вам будет большая удача!
Но мы не торопились — когда еще вот так на обочине доведется встретиться с разговорчивой «черномагичкой».
— Вот вы про воду говорили. А не знаете, куда она на небе девается?
— А чого ж тут знать! Райдуга ту воду пьет — все земные цвета, а их по нашим украинским землям ой, як багацько, в себя вбирает. А райдужная вода велыку силу имеет. Но треба уметь ее взять. Зачерпнешь ее не так, без святого слова, то перед очами цветные кульки будут, як горох, прыгать — дороги назад не знаидеш, а голову так рай — дужным кругом сожмет, что может и треснуть, наче спелый кавун...
Вот и эта приграничная встреча (рядом, через Днестр — Молдова) нашла свое гнездо в памяти, и никаким ветрам теперь не выдуть ее оттуда. Даже если вдруг сорвется злой «молдаван». О скверном характере этого северо-западного ветра нам поведали одесские рыбаки. Причем, прежде чем назвать его, глава артели поинтересовался: «А вы, часом, какой нации будете?» Подстраховывался, чтоб ненароком не задеть, не обидеть соседа, живущего через границу в крае, откуда дует нежелательный ветер.
Ветрам же все нипочем, и границы для них не преграда. А человек вот не может, чтобы не отгородиться от соседа, не провести межу: это моя земля, а это твоя. И ветры он часто именует по названию народа-соседа. Запорожские казаки, скажем, называли северный ветер «москалем», южный — «бусурманом», восточный у них был известен как «донец», а западный именовался «ляхом». От ветра, как и от соседа, можно было ждать и добра и зла. И люди, живущие на семи ветрах, давно поняли: с ветрами, как и с народами, нужно уметь ладить. Можно заставить ветры крутить крылья ветряков, можно поднять паруса, которые наполнит попутный ветер. Много раньше было по степи ветряных мельниц, множество разноцветных парусов мелькало на реках и морях. Унесли ветра, развеяли, как пепел, и память, и дух тех времен. Другие сегодня границы, однако прежние ветры проносятся над ними — с прежним характером и прежними названиями. И по-прежнему много чудесного рассказывают в селах об этих ветрах.
«Кто деревья качает?» — спрашивает малец у бабушки. «Та витер», — отвечает она. «А что такое ветер?» — не успокаивается внук. Бабушка напрягает память, пытаясь вспомнить услышанное в детстве от своей няни: «Бегает по степу патлатый чоловик с длинными-предлинными вусами. Метушится между курганами и з усих сил крутыть одним усом. От этого и подымается ветер. А як бы он стал моргать двумя усами, то поднявся бы такий ураган, що перекинув бы весь белый свет». В соседней хате внук обращается к своей бабушке с таким же точно вопросом. В ответ звучит другой рассказ: «По распоряжению атамана-ветродуя с четырех сторон света четыре губатых человека дуют один на другого. Кто дует сильнее, с той стороны и несется на людей ветер».
Ветер на дворе — радость и горе. Когда он гладит травы, слизывая ягодки росы, перебирает ковыльные чубы, несет прохладу и надувает паруса, легко и радостно на сердце у человека. «Гуляй ветер по полю, я с тобою», — говорит он. Эти слова и мы не раз повторяли в походе, когда ветер дул в спину и толкал наши роверы к заветной цели или раздувал костер, пламя которого со всех сторон охватывало казанок — вода в нем закипала буквально за несколько минут. Когда же ураган вырывает с корнями деревья, сметает крыши с мирных жилищ и ломает мачты, то путника охватывает страх и порою кажется, что близок конец света. Нам такого урагана испытать не пришлось, однако степной ветродуй, который сломя голову несся навстречу или предательски бил сбоку, сталкивая на обочину, доставлял немало хлопот.
Иногда из-за сильного ветра привалы затягивались до заката солнца, когда движение воздуха прекращалось.
Так и живет человек в объятиях то ветровой радости, то ветровой беды. Каждый ветер дует по-своему, у каждого ветра свой характер и свой язык. Существует не один десяток названий больших и малых ветров. Вот лишь некоторые из них, которым нам удалось записать в экспедиции. «Бурай», «бурелам», «гурикан» — буря, «бурхайло» — порывистый ветер, «гирец», «поветрица», «труба»— вихрь, «половий» — теплый летний ветерок, «помирок» — ветер, «низовик» — южный ветер, «плаксун» — западный ветер, «зола» — холодный ветер осенью и весной, «суш» — сухой ветер, «суховетрица» — сухая ветровая погода, «шаркан» — сильный ветер, «шквыря» — снег с ветром, «хвища», «куревица», «охи-за», «вихола» — метель. В нескольких местах довольно оригинально нам объясняли этимологию некоторых народных ветровых названий. Так, в селении Коблево неподалеку от Одессы мы услышали следующее «Як спидныцю в молодыци задере, то эю будет тебе низовка, а як капелюх собьет с высокого молодца, то — вже верховик или по-нашему «горишняк».
Степняк и горец по-разному воспринимают ветры и дают им разные названия. «Азовец» — суховей в Приазовье, «горишняк» — верховой горный ветер в Карпатах и Крыму, «кимлач» — сильный ветер в бассейне Днестра, «кимбур» — восточный ветер на побережье Черного моря в районе Одессы, «забой» — полесский ветер со снегом, который забивает все щели. «Бунация прижала», — говорят азовские и черноморские рыбаки, когда на море стоит полный штиль. Не менее удивительно звучат на украинском морском побережье и названия ветров. «Левант ворочает», — бросают про восточный ветер. «Гарбий волну гонит», — ведут разговор про южную низовку. «Понент заходит», — говорят про ветер, что начинает дуть с запада. «Тримунтан сорвался», — тревожатся, когда налетает холодный северный ветер. На Азове рыбаки рассказывают бывальщину, что как-то в свое время прислали председателя, который до того море видел разве что во время отпуска. Однажды он спросил у рыбаков, почему они в море не выходят. «Левант воду баламутит», — отвечают. На следующий день рыбацкие баркасы опять на берегу. Объяснили это тем, что гарбий не дает работать в море. А еще через неделю виноватым в бездеятельности рыбаков стал тримунтан. Председатель не выдержал, собрал всех и рубанул: «Леванта уволить, Гарбия строго предупредить, а Тримунтана чтоб и духа не было».
«Посеешь ветер — пожнешь бурю», — говорят в народе. Мудро поступает божество, которое пускает на землю ветер осторожно и бережно, как заботливый хозяин свою коровку на зеленую травку. Умно ведет себя собака, что не лает на ветер, и вдвойне мудрым бывает человек, который не сердится на ветер, не клянет его, с какой бы силой он ни дул, а тем более не бросает на ветер пустых слов. Они очень не нравятся ветровым и другим божествам.
...Мы держали большую дорогу. Вместе с солнцем и ветрами. Они многому нас научили на пограничных перепутьях. Одно на всех солнце и одни ветра. Выучить язык ветров — значит выучить язык нормального общения между людьми, что рядятся в разные одежки.