Журнал «Вокруг Света» №04 за 1963 год
Шрифт:
Гигантские леса, благодатная почва степей — все это могло бы превратить Венесуэлу в землю изобилия, способную уберечь людей от нищеты. Увы, сколько рек здесь исчезло, сколько ручьев высыхает ежегодно из-за варварского уничтожения лесов! В Андах, где леса необходимо сохранить, крестьяне распахивают склоны; в льяносах — сводят рощи и разбивают на их месте плантации; везде и всюду леса вырубают и выжигают.
Где теперь воспетая поэтами река Гуайра, по которой некогда парусники поднимались от моря до самой столицы? С удивлением путешественник увидит вместо нее гнусный зловонный овраг с жалкими фанерными лачугами бедняков по берегам. Лишь иногда, после ливней,
Где теперь источники, снабжавшие Каракас питьевой водой? Главный приток Гуайры — Туй исчез бесследно. Озеро Валенсия за одно столетие резко обмелело, потому что леса вокруг него были сведены почти целиком; удалось сохранить единственный участок — парк Ранчо Гранде, да и то лишь благодаря самоотверженным усилиям профессора швейцарца Питтье. Река Тачира за последние пятнадцать лет потеряла 85 процентов своего дебита; по реке Токуйо два года назад протекало в секунду десять тысяч литров воды, а сегодня — в пять раз меньше.
Уильям Вогт, автор известной книги «Голод земли», утверждает, что Венесуэла пострадала от эрозии больше любой другой страны в мире. Треть пригодной для обработки почвы унесена в океан, вторую треть могут спасти лишь крайние меры, над последней третью тоже нависает смертельная угроза. По невежеству, неопытности или из корысти Венесуэла расточает свою землю-кормилицу, и, если ничего не предпринять, завтра этот процесс пойдет быстрее, чем сегодня: ветер и вода унесут то, что пощадили огонь, плуг и топор.
К животным здесь относятся не лучше, чем к почве. Да и как может быть иначе в стране, где даже человек, если он индеец, не имеет права на свободу и жизнь?
На ферме дель Фрио каждый пеон должен в сухой сезон убивать ежедневно семь крупных водосвинок, вяленое мясо которых пользуется хорошим спросом. И вот эти великолепные и совершенно безвредные грызуны, еще недавно населявшие все лагуны Апуре, теперь исчезают на глазах: ведь каждый год их убивают не менее пятидесяти тысяч! Еще безжалостней преследуют и уничтожают чудесных белохвостых оленей, некогда столь же многочисленных, как и быки, рядом с которыми они паслись. А что касается венесуэльских хохлатых цапель, то они уцелели только благодаря тому, что вовремя прошла мода на эгретки. И черепах в Ориноко стало так мало, что охоту на них сегодня вынуждены резко ограничивать.
Когда на земле благословенной Венесуэлы появились первые европейцы, они не нашли здесь столь желанных золотых городов, зато увидели перед собой настоящий земной рай, где пышные заросли склонялись над спокойными ручьями. Их встретили мирные индейцы, чья культура хоть и не походила на культуру завоевателей, но во многих отношениях не уступала ей.
Нет больше кротких индейцев, улыбками встречающих путешественников: они истреблены или загнаны в непроходимые дебри, где быстро вымирают.
Все эти мысли возникли у меня еще при первом знакомстве с Венесуэлой. Теперь, когда позади остались просторы льяносов и мимолетные, но незабываемые встречи с их исконными обитателями, я начал понимать, что силами нескольких энтузиастов нельзя разрешить неотложные и огромные задачи, грозно стоящие перед этой страной.
Ну, а как же «деррангадера» — тот ужасный паралич лошадей, из-за которого я и был призван в льяносы Венесуэлы? Скажу коротко: мне удалось сделать мало, очень мало. Я так и не нашел истинных хозяев трипаносомы, вызывающей это заболевание. Переносчиками же его могут быть и слепни и комары, но главным образом и прежде всего — мухи. Поэтому основной мерой борьбы с последствиями падежа скота является немедленное уничтожение лошадиных трупов. Если невозможно их захоронить, их надо сжигать. Но хотя в Венесуэле нефть повсюду и стоит она гроши, я не уверен, что даже эта простейшая рекомендация будет проведена в жизнь.
Ведь даже наши лаборатории, целый ряд исследовательских пунктов, которые вели напряженную и плодотворную работу, — все это было закрыто и уничтожено как раз тогда, когда перед нами уже брезжил свет важного открытия. Очередное правительство толстопузых полковников, как всегда, начало с отмены и уничтожения всего, что было сделано их предшественниками. Мне пришлось уложить чемоданы. Тайна «деррангадеры» так и осталась нераскрытой.
Перевод Ф. Мендельсона Рисунки А. Тарана
Пер Вестберт. "Африка, вернись..."
Отрывки из книги «В черном списке»
Блюстители законов
— Ты видел две машины «Скорой помощи»? — спросил меня мой спутник, когда мы проходили по одной из улиц Иоганнесбурга. — Они едут не в больницу, а к Маршалл Скверу (Улица, на которой находится иоганнесбургское полицейское управление.). Полицейские автомобили привлекают слишком много внимания, поэтому иногда пользуются машинами «Скорой помощи». Африканцы часто осознают случившееся только после того, как оказываются запертыми в кузове. Поди на Маршалл Сквер и посмотри, как они беспрерывно подъезжают. Полиция в Южной Африке — переодетая армия. Три четверти населения живет под пятой оккупации этой армии. Африканцы считают блюстителей порядка своими врагами. Они знают, что жить, даже соблюдая все законы, — это еще не значит быть защищенными от предрассветных облав, диких побоев и непомерных штрафов.
В первый день нашего пребывания в Южной Африке газеты писали о том, как полицейские привязали африканца за ноги к двум машинам и затем разъехались в разные стороны. А на следующий день в тех же газетах мы прочли еще о двух африканцах — мужчине и женщине, заключенных в тюрьму: мужчина умер от жестоких побоев, женщина сошла с ума от пыток. Эти дела были переданы в суд. Но суд отказался открыто высказать свое мнение и сделал все, чтобы случаи были забыты.
Полицейский сыскной службы Гарнет Паркин заявил, что избиение задержанных полицией — обычное явление. Он, например, сам арестовал нескольких африканцев в Спрингсе, надел кандалы на запястья и щиколотки и усадил на полу в гараже у полицейского участка. Он воткнул между их коленями и голеностопными суставами палку и, когда они при допросе не отвечали, переворачивал их и бил по спине. Ему помогали десять полицейских. Двери гаража были открыты, и любой желающий мог наблюдать за происходящим. «Служащие в полицейском участке охотно отрываются от любых занятий, лишь бы понаблюдать, как бьют задержанных», — закончил свой рассказ Паркин.
Однажды африканские женщины Претории устроили митинг в знак протеста против введенного для них паспортного режима. Разрешение на созыв митинга у них было, и все, казалось, шло законным путем. Но в разгар выступлений в зал ворвались полицейские, вооруженные дубинками. Они загородили все двери и напали на женщин. Некоторым удалось бежать через окна, но закон дубинки восторжествовал. На спинах многих участниц митинга сидели дети, полиция опускала свои дубинки прямо на них. Некоторые дети на всю жизнь остались калеками. Министр юстиции Чарльз Сварт (ныне президент Южно-Африканской Республики) так объяснил этот случай: