Журнал «Вокруг Света» №04 за 1989 год
Шрифт:
Два дня... «Он наверняка знает,— тревожно подумал фракиец,— что у нас нет ни одной турмы полного состава. Правда, и сарматам крепко досталось, вряд ли они захотят продолжать войну. Внезапность набега уже утеряна, а добычу они все равно переправили на ту сторону. Сейчас важно убедить их, что мы сильнее»...
Заговорил Рузмаг. Ситалк, слушая переводчика, улавливал знакомые гортанные сочетания.
— Великий царь Инисмей повелевает тебе, центурион, передать легату: нам больше нечего взять в его стране. Бог меча удовлетворен, и мы уходим домой.
Внезапно Инисмей высоким голосом перебил Урузмага. Проговорив несколько слов и указывая на Ситалка, он неожиданно улыбнулся. Переводчик бесстрастно сказал:
— Великий царь говорит, что у тебя
Все-таки он догадался... Значит, опять война?
Но тут опять раздался голос Инисмея.
— Великий царь предлагает тебе дружбу. Он говорит, что по сарматскому обычаю нужно обменяться оружием предков. В ножнах. Голый меч присылают врагу или посвящают богу.
Царь обернулся к Урузмагу. Тот отцепил притороченный у седла длинный меч и протянул его Инисмею.
Фракиец растерянно оглядел себя. Шлем и спата римские, доспех из Галлии — что же свое? Тогда он решился — отцепил от пояса длинный боевой нож в простых кожаных ножнах, нож, который носили его отец и дед, посвященный богу грозы, и протянул его сарматам.
Инисмей, наклонившись с седла, одной рукой схватил нож, второй подал Ситалку меч. Центурион резко потянул его на себя, конь, испугавшись, дернул головой и отпрянул, круто повернувшись на задних ногах.
Ситалк привел в чувство коня, вновь принял гордую позу. Царь сарматов поглядел на нож, на центуриона и, теперь уже откровенно смеясь, что-то проговорил.
— Великий царь говорит, что верит в чистоту твоих чувств. Ты честно отдал ему единственное оружие предков, которое есть у тебя. Все остальное римское.
Едва переводчик закончил, сарматы разом повернули коней и помчались к своему отряду.
...Ситалк долго рассматривал меч. Красные кожаные ножны оканчивались золотой пластинкой с изображением оленя, глаза, уши и копыта которого неизвестный мастер сделал из бирюзы. В центре ножен — изящная скоба из зеленовато-белого прозрачного камня, а на ней искусно вырезан грифон со змеиным телом и широко разинутой пастью. Длинная ручка увенчана золотым диском. По краю его шли знаки, один из которых показался Ситалку знакомым. Да, так и есть — монета. Монета этой коварной, непостоянной Ольвии, которую он совсем недавно держал в руках,— маленький серебряный кружок с профилем царя и надписью «Базилевс Инисмей».
Центурион поднял глаза. Весенний ветер шевелил траву, по которой тянулась темная дорожка. До него донесся затихающий конский топот. Флавий Ситалк повернул коня и медленно поехал к ожидавшей его турме.
А. Симоненко, кандидат исторических наук
Неизвестный кайнын-кугхо
Обращаюсь к вам вот с какой просьбой. Помогите, пожалуйста, отыскать научную организацию или людей соответствующего профиля, которые заинтересуются неизвестным животным, не занесенным в систематику млекопитающих. Я уже обращался с таким предложением в Академию наук СССР. Животное, о котором идет речь, относится к роду медведей, в этом сомнения нет. В роду медведей будет восьмым. Оно крупных размеров, примерно вдвое по весу превосходит обычного медведя. Но очень сильно отличается строением тела. Задние ноги короче передних, а между ног расположен курдюк или жировой мешок, который постоянно касается земли. Местные жители (коряки, чукчи) называют его «иркуйем», по-корякски — «волочащий по земле штаны»... Тигильские коряки— «кайнын-кутхо», что означает «бог-медведь».
Так начиналось первое письмо Родиона Николаевича Сиволобова, тридцатишестилетнего жителя камчатского поселка Тиличики. Мне его показал Феликс Робертович Штильмарк, кандидат биологических наук, известный специалист по охотоведению и заповедному делу, немало походивший по лесам Сибири и Дальнего Востока.
Феликс Робертович несколькими месяцами
С нашествием белых медведей на поселок Маркове, что в среднем течении реки Анадырь, я столкнулся несколько лет назад и убедился, что они могут наводить ужас своим свирепым поведением не только на пастухов — даже вооруженные охотники порой бывают не в силах с ними справиться. На озере Эльгыгытгын, где искал необычного зверя Олег Куваев, мне не довелось повстречать белого полярного бродягу, но в результате этого путешествия я окончательно пришел к выводу, что никакого иного, кроме белого Большого Медведя, и быть не могло в чукотских горах.
Того же мнения придерживался и С. М. Успенский, известный специалист по белым медведям. С этим согласился было и Ф. Р. Штильмарк, написав положительную рецензию на мою книгу. Но когда рукопись пошла в производство, Феликс Робертович показал мне письмо Сиволобова.
— Конечно,— смущенно прокашливаясь, размышлял при этом он,— письмо надо бы отправить на консультацию профессору Верещагину, нашему главному специалисту. На Камчатке я не был, с медведями тамошними незнаком, да и заявление на первый взгляд выглядит фантастично: среди так хорошо изученных животных и вдруг — неизвестный науке вид! Но... Чем, как говорится, черт не шутит. Вдруг этот иркуйем и есть тот самый громадина, которого искал в горах Чукотки Олег Куваев!
Теперь мне известно (письмо Сиволобова я получил два года назад), что профессор Верещагин, опубликовав ответ на это письмо в журнале «Охота и охотничье хозяйство», начал прежде всего с рассказа о том, как к нему в Зоологический институт АН СССР в Ленинграде почти ежедневно звонят, пишут, приходят люди, «тронутые реликтовым зудом». Один пожилой инженер на полном серьезе уверял, что знает и видел сам небольшого «динозавра метра полтора толщиной», уползавшего в расщелину обрыва речки Оредеж, к западу от Ленинграда. Другой — корреспондент какой-то многотиражки — доказывал полную достоверность обитания крокодила в водоемах и прибрежных кустарниках на Южном Урале и в Башкирии. Третий — из Челябинска — страшно разобиделся и перестал писать, когда профессор осмелился не поверить его заверениям, что в озерах правобережья Иртыша за Тобольском живет то ли бегемот, то ли морж. А бывший начальник геологоразведки с пеной у рта доказывал, что в одном из озер Приохотской земли водится огромная косатка...
Были, припоминал ученый, и другие не менее занятные предположения, однако я всего этого не знал. И никогда не верил ни в Несси, ни в «снежных людей», но, перечитав письмо Сиволобова, решил взяться за собственное расследование. И вот что меня тут главным образом привлекло.
Сиволобов сообщил, что родился в поселке Ветвей. А этот полузаброшенный поселок стоит среди пойменных диких лесов в среднем течении реки Вывенки. Мне не надо было закрывать глаза, чтобы припомнить путешествие по этой реке, где и в наши дни можно увидеть зайца, росомаху или бурого медведя, занятого рыбной ловлей. Медведей в тех местах что комаров, как говорят местные жители. То есть человек этот должен был хорошо разбираться в медведях. И если даже отбросить, как несерьезное, его заявление о том, что иркуйем — неизвестный новый вид, то что-то неожиданное из жизни медведей все же можно было узнать.