Журнал «Вокруг Света» №07 за 1973 год
Шрифт:
Прокатился одобрительный гул голосов. Взгляды устремились на Николая Герасимовича. Тот кряхтя поднялся, подошел к раздаточной и очень строго, хотя и негромко, проговорил:
— Отдай ключи.
Откуда-то из-за пазухи повариха вытащила ключи. Николай Герасимович и еще два человека пошли на склад, пересчитали буханки, разделили поровну.
— Вот так! — удовлетворенно сказал бурильщик, разрезая последнюю буханку пополам.
Ермак уехал с хлебом.
После отъезда Ермака прервалась связь с базой. Но рация на буровой работала, эфир жил, из него доносились чьи-то дальние, плохо различимые
— Как у тебя погода? Прием, — спросил капитан СРТ.
— Погода плохая. Минус пятьдесят два, ветер двадцать метров в секунду. Видимости никакой, пурга. Прием.
— У меня волна девять баллов, девять, до клотика достает, — пошутил капитан СРТ.
— Что называется клотиком. Прием.
— Площадка на самом верху мачты. На самом верху мачты.
— У меня на буровой такая тоже есть, кронблочной называется. Не вижу ее, не вижу, пургой закрыло. Как у тебя с топливом? С топливом?
— Топлива достаточно, могу неделю в дрейфе лежать. А у тебя, у тебя с топливом?
— У меня маловато. Маловато.
— Ты на земле, на камни не выбросит.
— На камни не выбросит, но скважину погубить могу и обогреваться щепками придется. Мне тоже, как и тебе, без остановки винтом работать надо, без остановки.
— Сколько стоит скважина, твоя скважина сколько стоит?
— Дорого. Полтора миллиона стоит. Много труда затрачено, много.
— Держись. Удачи тебе, удачи.
На следующий день прояснилось небо, показались звезды, не внизу по-прежнему ничего не было видно. Удалось связаться с базой, там знали, что у Сергея Даниловича на исходе топливо. Сообщили, что вышли два трактора, двойной тягой тащат емкость с соляркой, может быть, пробьются.
Буровая работала на холостом режиме. Прокачка скважины продолжалась безостановочно, все время в ней должен был находиться столб раствора с определенным удельным весом, иначе газ из пор вскрытого газоносного пласта мог вырваться наружу. Топливо экономили как могли.
В полночь в вагончик мастера ворвался обычно неторопливый Николай Герасимович. У него были белыми ресницы и брови, ворот свитера на подбородке и мех на шапке вокруг лица в разводах инея.
— Инструмент прихватило в скважине.
Это было очень плохое известие. Засосало глиной бурильное долото.
Быстро одевшись, Сергей Данилович пошел с бурильщиком сквозь валящую с ног пургу к вышке, контуры которой светились в крутящемся, колеблющемся снежном пространстве.
Возле лебедки в защищенном от ветра месте собралась вахта. Из брошенного шланга вырывалась струя пара. Пар поднимался кверху к обледенелым конструкциям.
— Давайте еще раз попробуем, — сказал Сергей Данилович.
Николай Герасимович встал за рычаги лебедки. Звонкое стрекотание дизелей стало ниже по тону. Задрожала стрелка на указателе нагрузки.
— Хватит, — махнул рукой Сергей Данилович. — Попробуй провернуть.
Николай Герасимович включил муфту ротора. Ротор не шевельнулся. Все попытки сдвинуть с места застрявший в глубине инструмент не удались.
Утром, в девять, выйдя на связь, Сергей Данилович сообщил о случившемся на базу. Теперь положение спасти могла опять та же солярка. Ее нужно было закачать в скважину, и глинистые сальники, образовавшиеся на трубах, могли рассосаться.
Сергей Данилович дал распоряжение приготовить солярку для закачки в скважину. Для дизелей было оставлено горючего на несколько часов работы.
В столовой повариха со строгим, неприступным лицом разливала по мискам щи.
— Насидитесь теперь без хлеба, вспомните меня... Вспомните!
И она скорбно поджимала губы.
— Совсем дура, — ворчал Герасимович, — скважину можно загубить, а она все про свои буханки.
После обеда Сергей Данилович прошелся по вагончикам. Жильцы обычно подбирались по возрасту или специальностям. Пожилые люди чаще поселялись отдельно, любили поспать, отдохнуть перед работой. Молодежь собиралась вместе. Крутили магнитофоны, засиживались допоздна. Был женский балок. В нем жили повариха, девушка-техничка, которая стирала белье, убирала в вагончиках. Были еще две девушки — дизелист и кочегар. Отсюда Сергей Данилович частенько гонял «женихов» с магнитофонами. Просидят, проболтают всю ночь, потом половина людей на вахте сонная.
У «стариков» печка уже стояла на месте, даже были заготовлены деревянные чурки на первую топку.
То же самое в женском балке.
— Кто поставил? — спросил Сергей Данилович, имея в виду печку.
— Герасимович, конечно. От ухажеров разве дождешься.
Зашел к «женихам». Печки не было.
— Почему печку не поставили?
— Может, обойдется, Сергей Данилович.
— Что обойдется?
— Погода-то. Циклон, антициклон. Пройдет.
— Чтобы сегодня же печка стояла.
Погода действительно немного притихла, опять на небе показались звезды. Пурга шла низом.
С базы сразу же вышел вертолет с горючим для буровой. Он за один рейс мог доставить топлива на сутки нормальной работы. Вертолет ходил низкими кругами, был виден снизу на фоне звездного неба. Но сверху пилоты сквозь белую пелену видели лишь светлое пятно от огней. Вертолет снижался на высоту сто пятьдесят — сто метров, посадочной площадки не было видно, кружил и кружил над буровой в надежде, что видимость улучшится хотя бы на короткое время. Но на последнем бензине ушел обратно на базу.
— Держитесь, — сказали с базы.
— Держимся, — ответил Сергей Данилович.
Через несколько часов после ухода вертолета вагончик мастера осветили фары трактора. Ермак приехал не один, привез Анатолия Ильича Алтыбасова с двумя монтажниками. Все четверо сидели в широкой кабине трактора Т-100. Алтыбасов был старым товарищем Сергея Даниловича, постоянным спутником на охоте в отпуске. Он был бригадиром вышкомонтажников. Поспешил на помощь неспроста, чувствовал, что может понадобиться. Но это было не все. Ермак приволок на буксире небольшую емкость с соляркой.