Журнал «Вокруг Света» №07 за 1975 год
Шрифт:
Мы перекрашиваем осла в зебру
Это было очень забавное и веселое приготовление к охоте. Я подумал, что, если бы моими спутниками были пигмеи, они бы обязательно затеяли какую-нибудь ритуальную церемонию, разговаривали бы шепотом и уж, во всяком случае, не разрешили бы мне участвовать во всех приготовлениях. У прагматиков-ндоробо все обстояло гораздо проще.
Как только рассвело, оле Сенгида разбудил меня, накормил медовой кашей, заметив при этом, что есть мясо по утрам слишком тяжелая работа, и повел под дерево, где провели ночь мои оставшиеся в живых ишаки. Там Сенгида схватил за хвост одного
Потом оле Сенгида вытащил из костра оставшиеся там недогоревшие черные угольки, а в кусок шкуры собрал белую золу, скопившуюся в самом центре костра.
— Теперь мы будем перекрашивать осла в зебру, — лаконично объяснил старик и решительно начал малевать углем на ишачьем крупе черные полосы.
И тут впервые за все мое пребывание у ндоробо детские сердца не выдержали, и мальчишки и девчонки, нарушив сдержанно суровый этикет своего племени, высыпали из своих пещер и уселись глазеть, как оле Сенгида из ишака делает зебру.
— Не теряй времени, мхаши-миува, — обратился ко мне старик. — Крась своего осла. Скорее кончим, скорее пойдем на охоту.
Мое приобщение к этому древнему охотничьему таинству вызвало почему-то всеобщий восторг. «Мзунгу красит осла!.. Мзунгу красит осла!» — кричали женщины из одной пещеры в другую. Потом они окружили нас плотным кольцом и затеяли спор: кто из нас быстрее разрисует осла. Мне было приятно отметить, что за меня «болела» более молодая и привлекательная часть женского общества. Оле Сенгида поддерживали ортодоксально настроенные дамы.
Женщины подталкивали нас к соревнованию, но мы, переглянувшись со стариком, поняли друг друга: разрисовывать ослов закончили одновременно.
Потом на оставшиеся серыми полосы натуральной ослиной шкуры мы наносили белую золу. Все в этом маскараде у ндоробо было продумано до мельчайших подробностей. Чтобы зола не осыпалась, мы сначала смазали серые полосы каким-то тягучим соком, а потом начали припудривать ишаков золой с помощью меховых тампонов.
Когда обработка туловища и ног была закончена, Сенгида отошел в сторону и с видом взыскательного художника оглядел творение наших рук. «Сойдет»,— сказал он и направился в пещеру, в которой было нечто вроде коллективного сарая.
Я тоже взглянул на ослов со стороны. Но мне они почему-то представились занятными Тяни-толкаями, пришедшими на детский праздник ндоробо. Ослиные гладкие морды не вязались с их разрисованными полосатыми туловищами.
Но что это несет из пещеры оле Сенгида? Куски зебровой шкуры, длинные рога, обрезки каких-то кож. С деловым видом он кладет все это на землю и начинает разбирать.
— Зебровая морда — раз, — говорит он и вытягивает из принесенной им кучи шкуру, содранную когда-то с головы настоящего животного. — Зебровая морда — два, — продолжает старик. — Ориксовы рога раз, ориксова морда тоже раз,— заканчивает Сенгида и несет ненужные шкуры обратно в сарай. Но ориксова морда оказывается куском жесткой сухой зебровой кожи, на которой намалевано несколько черных полос и, вырезаны большие глазницы.
— Это же совсем не ориксова морда, — кричу я Сенгида.
— Ничего, глупое животное не разберет, — машет он рукой. — С ними можно обойтись и одними зебрами.
Приготовления закончены. Оле Сенгида вешает на пояс кожаный колчан со стрелами, перекидывает через плечо лук и мешок с «мордами», и мы в сопровождении Тиваса отправляемся вниз. Идем совсем не той дорогой, которой поднимались в первый раз, а прямо через лес. Там спуск круче, но гораздо короче. Сверху, как на ладони, прекрасно видна равнина. Зверей немного, но трех-то животных мы во всяком случае добудем.
— Какую ты хочешь зебру, мхашимиува? — спрашивает старик. — С узкими полосами или с широкими?
— С узкими, — отвечаю я.
— Будь по-твоему, — кивает он головой. — В ней и мяса больше.
Зеброй с «узкими полосами» здесь называют пустынную зебру, или зебру Грэви, обитающую на сравнительно небольшой территории саванн и пустынь, окружающих горы. Северная Кения, Сомали и восток Эфиопии — вот район распространения этой необычайно нарядно окрашенной дикой лошади. Узкие полосы — ее наиболее характерная отличительная черта. Зебра Грэви — самая большая из зебр. Сейчас, во влажный сезон, когда на равнине есть еще трава, пустынная зебра предпочитает обитать внизу. Но с наступлением засухи, как говорит Сенгида, очень много зебр поднимаются в горы. Тут-то и приходят в действие самострелы ндоробо.
Другая из обитающих в Кении зебр — зебра. Гранта — самая тривиальная из трех видов лошадей саванны. Она отличается широкими полосами, малым числом черных полос на шее и отсутствием «решетки» темных полос на крупе. Эти игривые создания, объединяющиеся в пору дождей в огромные стада, но с наступлением засухи распадающиеся на многочисленные «семейные» табунки, стали неотъемлемой частью ландшафта восточноафриканской саванны. Даже здесь, на пустынной каменистой равнине Эль-Барта, где по всем правилам должны были преобладать узкополосые зебры Грэви, все чаще попадаются зебры Гранта.
Вот мы уже спустились с гор, и Сенгида, остановившись за одиночной скалой, дает указания, что мы будем делать дальше. Он надевает на ослов зебровые морды, и те становятся вполне зеброподобными. Потом идет в саванну, ищет там что-то и возвращается за скалу, неся полные пригоршни зебрового помета. Он натирает им копыта ослов, потом себя.
— Делай так же, — серьезно говорит он мне. — Во время охоты человек волнуется и потеет. Надо отбить запах пота, иначе зебра почует человека.
Когда натирания навозом были закончены, старик полез в свою сумку и достал оттуда еще по куску зебровой шкуры. Он надел их как юбку сначала на меня, а затем на себя; шкуры закрывали нам ноги.
— Мзури сана, — критически оглядев меня, заключает он и объясняет, как будет проходить охота. Он спрячется за крупом одного «зеброосла», я — за другого, и так, прикрываясь, мы двинемся к стаду. Ветер дует нам в лицо, так что по запаху зебры ничего не поймут, а на вид определенно примут размалеванного осла за собрата. Когда мы подойдем к стаду на расстояние полета стрелы, Сенгида сам выберет зебру с хорошей шкурой и выстрелит. Мое дело лишь смотреть и не мешать ему. Чтобы осел не наделал никаких глупостей, не пошел слишком быстро и не расконспирировал нас перед самым носом у стада, его надо все время придерживать за хвост. Чтобы ишак, заупрямившись, не уперся на одном месте, Сенгида выдал мне длинную колючку акации. Ее надо будет вставлять ишаку под хвост всякий раз, когда он не захочет идти вперед.