Журнал «Вокруг Света» №07 за 1975 год
Шрифт:
— Это были смутные годы, — продолжал Пичаи. — Кхмеры, бирманцы и сиамцы постоянно воевали между собой. В те времена, когда мы еще не добились независимости, сиамцы, похоже, существовали на положении вассалов кхмеров, платили им дань. Поскольку некоторые районы Сиама славились своей чистой, мягкой водой, кхмеры включили в дань и ее. В конце концов, это им дорого обошлось.
Пичаи остановился, чтобы показать на большой кувшин для воды, стоящий у стены храма.
— Именно тут вы видите колыбель тайской нации, по крайней мере, так гласит легенда. У сиамцев, видимо, разбивалось так много глиняных кувшинов, пока, они добирались до столицы
В один прекрасный день король кхмеров засомневался. Он осмотрел бамбуковый сосуд и решил, что Пра Руанг стал слишком изворотлив. Взял и объявил войну Пра Руангу. Только на сей раз победили сиамцы. С тех пор мы стали независимыми. В отличие от прочих стран Юго-Восточной Азии Сиам никогда не подчинялся западным колониальным режимам. В 1939 году мы изменили название страны на Таиланд, что означает «Земля свободных»...
В войнах прошлого сиамцы часто побеждали благодаря одному незаменимому оружию — слонам. Защищенные с боков и искусно разукрашенные, громадные чудовища сеяли смертельный страх среди врагов. В мирные времена слоны на протяжении столетий работали в густых тиковых лесах Северного Таиланда, и именно с их помощью были возведены королевские дворцы Бангкока.
К великому сожалению туристов и таиландских мальчишек, слон в Бангкоке стал чуть ли не антикварной редкостью. Королевское стадо, которое насчитывало свыше сотни животных, больше не существует, и лишь несколько слонов коротают время в городском зоопарке.
А ведь были дни, когда в Бангкоке слоны не просто гуляли по улицам, даже терроризировали водителей городского трамвая. Вот какую историю я слышал, например, от почтенного издателя главной бангкокской газеты «Сиам Рат».
— Когда я был мальчишкой,— рассказывал он, — королевских слонов каждое утро водили купать в реке Та Чанг, недалеко от Великого Дворца. По пути в школу мы любили смотреть, как в сопровождении погонщиков слоны благодушно шествовали по главной улице.
Обычно они вели себя очень смирно. Кроме брачного сезона, правда. Тогда самцов и самок купали отдельно, и самцам это очень не нравилось. Я разглядывал вереницу слонов, страдающих от любви и печально шаркающих по камням улицы, как вдруг неподалеку показался трамвай.
Все стадо всполошилось, слоны затрубили, замахали хоботами. Погонщикам всегда удавалось наводить порядок, но не тут-то было: ведь у слонов голова была забита одной любовью, и больше ничем. Вожак вырвался, и преследование началось.
Если бы только мы были тогда в вагоне, вот была бы захватывающая поездка! Водитель выжимал из трамвая максимум и непрестанно звонил в колокол, чтобы прохожие убирались с дороги. А тут еще слон: он трубил, и жаловался, и голосил вслед «возлюбленной», чтобы она остановилась, подождала. Погонщик безнадежно гнался за слоном. Иногда дистанция такой гонки растягивалась на несколько кварталов, пока влюбленному толстокожему не надоедало. Не скажу, чтобы слону когда-нибудь удавалось сцапать трамвай, но каждый сезон любви вагоновожатые нервничали сверх всякой
Между прочим, если бы такая ситуация сложилась в наши дни, ни один водитель не смог бы удрать от влюбленного слона из-за небывалых заторов на улицах. Чтобы избежать пробок, многие пассажиры пользуются рекой. Ее широкое русло огромной дугой опоясывает половину Бангкока, образуя естественную окружную дорогу. Пользуясь сетью радиальных клонгов, раскинувшейся по обе стороны реки, можно весьма просто добраться до основного русла. Несмотря на всю модернизацию и веяния времени, в Венеции Востока лодок все еще больше, чем автомобилей.
Нет такого способа, с помощью которого можно было бы подготовить туриста, впервые попавшего в Бангкок, спокойно увидеть реку Чао-Прайя. Окрестности чуть ли не разрываются от яростного шума. Сопровождаемая рокочущим гудением дизельных двигателей и перекличкой бесчисленных свистков, армада рабочих судов тянется по реке, оставляя за собой длиннющий хвост светло-желтой пены.
Флагманы армады — это, как правило, глубоко сидящие в воде баржи, построенные из массивных тиковых досок и очертаниями напоминающие библейский ковчег. Каждая такая посудина может тащить от 50 до 60 тонн груза. К баржам тянутся десятки тросов, и вся река просто запружена лодками помельче, влачащимися на буксире, — здесь плавучие магазинчики, сампаны, прогулочные баркасы, речные трамваи, прицепные ялики с длинными досками рулей позади... Эти ялики именуются по-таиландски «хангайо» — «длинные хвосты»,
В час «пик» река и клонги по своей загруженности вполне могут соперничать с улицами города, а прибрежные жители изнемогают от одуряющего шума, привыкнуть к которому практически невозможно.
Вот в такой суматошной обстановке я и встретил в Бангкоке человека по имени Бунсонг Плюмьярд. Это был милейший юноша, отличавшийся неизменной доброй улыбкой и любовью к реке. Оба эти качества как нельзя лучше подходили к его занятию: Бунсонг развозил на лодке письма жителям столицы. Я познакомился с ним как-то утром в маленькой почтовой конторе на западном берегу реки.
Освободив мне местечко среди пакетов почты, Бунсонг и его напарник Льянг Нинантонг отчалили и направились вверх по клонгу Бангкок Яй.
— Каналов становится все меньше и меньше, — сказал Бунсонг.— Ради прогресса мы сами постепенно засыпаем клонги, преобразуя их в улицы, но все-таки в городе осталось еще много таких мест, куда можно добраться только по воде.
Он показал мне на груду мусора, плавающего у стенок.
— Вот она, расплата за прогресс. В прежнее время клонги были естественной канализацией города, отбросы стекали в реку. Теперь новые улицы перегородили поток, и многие клонги превратились в стоячие болота.
К счастью для Бунсонга и Льянга, путь их на этот раз лежал в стороне от таких каналов. Как только река осталась позади и мы углубились в переплетения клонгов, мусор стал попадаться все реже и реже, и все вокруг выглядело так же, как двести лет назад. По обеим сторонам тянулись ряды ловко сбитых из тикового дерева домиков; у самой кромки воды, устроившись на нижней ступеньке лестницы, умывались и брились мужчины в темных хлопчатобумажных саронгах, женщины полоскали белье и мыли посуду.
Деловая жизнь начинается на клонгах с самого раннего утра. Мы проплывали мимо бесчисленных сампанов, превращенных в кафе, закусочные, в хозяйственные и продуктовые магазины, а как-то раз нам встретилось даже плавучее отделение одного местного банка.