Журнал «Вокруг Света» №07 за 1975 год
Шрифт:
Таиландские буддисты беспрекословно соблюдают обычай снабжать монахов пищей, деньгами и всем необходимым для жизни. По древней традиции сам король Таиланда раз в году отправляется на роскошном королевском судне к Храму Утренней Зари, чтобы одарить его монахов новыми одеяниями шафранного цвета.
...В тот же день нам удалось попасть в маленькую мастерскую златокузнецов. Рабочие здесь, как заведенные механизмы, постукивают окованными медью молотками по кусочкам золота. Тридцать тысяч раз нужно точно ударить по горошине золота, чтобы в конце концов превратить ее в тончайший лист площадью что-то около квадратного метра.
За каждый час такой непрестанной, выматывающей работы причитается десять батов — около пятидесяти американских центов. При десятичасовом рабочем дне и шестидневной рабочей неделе опытный мастер может «выколотить» 120 долларов в месяц — почти в четыре раза больше, чем получает неквалифицированный рабочий, и в три раза больше зарплаты учителя начальной школы. Проблема здесь одна — откуда взять силы?
— Когда человеку за сорок,— сказал мне инструктор, — у него уже не выдерживает спина. Ему ничего больше не остается, только бросить это занятие и подыскивать что-нибудь полегче.
Жители Бангкока, хотя они достаточно крепки и выносливы, зачастую вообще не могут найти никакого заработка. Город растет с каждым днем, и экономика не в силах поглотить прибывающую рабочую силу. Ныне каждый десятый таиландец — житель Бангкока, и столица не способна приютить всех желающих. Результаты этой миграции порой оказываются неожиданными и трагическими.
Несколькими днями позже я побывал в Дин Данге — квартале Бангкока, где соседствуют жилые дома и коммерческие заведения. Здесь я видел недорогой жилой дом, воздвигаемый за счет государства. Стройка близилась к завершению. В лучах яркого солнца трехэтажное здание блистало белизной, сверкало широкими окнами, и не хватало разве что оконных штор да кое-какого декорума на площадке вокруг дома, чтобы создать атмосферу комфорта, почти граничащего с роскошью. И только потом я заметил лачуги...
Они приземисто сгрудились рядом с постройкой и занимали почти четверть квартала. Честное слово, мне сперва показалось, что все это кучи заброшенного строительного материала. И только потом я заметил старуху, возникшую, словно привидение, из проема, который должен был, вероятно, обозначать дверь.
Трудно себе представить, какие ужасные картины нищеты можно увидеть в таких районах. Мое первое впечатление оказалось верным: хибарки почти целиком были сотворены из бросового материала — обломков досок, кусков поржавелой жести, покоробившихся полосок фанеры, наспех скрепленных там и сям обрывками холстины или картона.
Все это несчастное поселение почти целиком отступило в болото: прогнившие планки переходных мостиков были облеплены зелеными водорослями и жижей нечистот, стекающих от бесчисленных кухонь и отхожих мест. В тени вдоль мостиков сидели группки полуголых ребятишек. Они беззаботно играли, доставая упавшие игрушки прямо из этой жижи под ногами.
Большинство взрослых обитателей были на работе или бродили в ее поисках. Я остановился на минуту около молодой хорошенькой матери, нянчившей ребенка в тени дверного навеса. Несмотря на ужасное окружение, этой молодой женщине, как и всем таиландкам, удавалось выглядеть чистой и аккуратной. Ее семья, рассказывала она, уже три года живет в этой общине, которая вообще-то существует лет десять. Муж, строительный рабочий, зарабатывает ежедневно до 20 батов (около 1 доллара), да и то в те периоды, когда находится работа. Деньги в основном тратятся на пищу, с одеждой забот меньше, поскольку в Бангкоке круглый год тепло.
В потолке одна-единственная лампочка. Я поинтересовался, как обстоят дела с электричеством и водой.
— Мы их «заимствуем» у наших соседей. Разве городские власти станут думать о таком доме, как наш? Делается просто: кто-то проводит к себе в дом электричество, а все остальные подключаются к его линии. Семье, которая провела линию, мы отдаем один бат в день за каждую лампочку, зато они сами платят по счету.
То же самое устраивают с водой. Я обратил внимание на кусок зеленого пластмассового шланга, полузатопленного в грязи под мостиками. Наполнить одну бочку на сто пятьдесят литров стоит полтора бата.
В разговоре выяснилось, что соседнее строительство будет расширено, и хибарки придется снести. Я спросил, может, какую-нибудь семью из общины вселят в новое здание? Женщина отрицательно замотала головой:
— Такой дом надо ждать много-много лет, а мы даже не отмечены в городских списках. Чтобы записаться, надо жить по постоянному адресу, у дома должен быть свой номер. Где уж нам... А без записи нашим детям нельзя будет ходить в школу...
Куда тогда переберется община? Женщина снова замотала головой.
— За других не могу сказать. Я с мужем, наверное, уеду за город, там и места больше, и регистрацию, может быть, удастся пройти. — Она взглянула на дочку. — Когда придет время, ей надо будет идти в школу.
— А что станет с вашей хижиной?
Собеседница удивленно посмотрела на меня.
— Заберем с собой, разумеется. Не первый раз перебираемся.
И вот тогда я заметил то, что сначала ускользнуло от моего внимания. В досках и кусках фанеры были проделаны лишние отверстия, кое-где свисали крючки, которыми раньше части лачуги, скреплялись, по-видимому, как-то иначе. Если все это перевести на язык современной технологии, передо мной был «дом сборно-разборного типа».
Как-то ранним утром я предпринял маленькое путешествие в прошлое Таиланда в сопровождении известного телевизионного комментатора Пичаи Васнасонга Вместе с Пичаи мы отправились в автомобиле на юг от Бангкока — в Древний Город.
Древний Город — это, собственно, финансируемый частным образом парк-музей размером в 200 акров, демонстрирующий историю государства. Хотя и не существует единого мнения о происхождении таиландского народа, Древний Город живописно показывает великое прошлое страны от самого начала ее независимого существования в XIII веке, включая периоды Сукотай и Аюттая, названные так по имени древних королевских столиц.
Чтобы дать более детальную картину прошлого, художники Древнего Города потратили десять лет и 20 миллионов долларов на постройку точных копий храмов, дворцов, типичных строений разных времен, а также тщательную реставрацию ценнейших произведений искусства Таиланда.
По дороге Пичаи рассказал мне о некоторых эпизодах национальной истории.
Сначала, объяснил он, Таиланд был известен как Сиам — вариант географического названия страны, которое было обнаружено на руинах во Вьетнаме и в камбоджийском храме Ангкор Ват, датируемые соответственно XI и XII веками, эти надписи свидетельствуют о народе, очевидно, предшествовавшем современным камбоджийцам, но отличном от кхмеров, который и построил Ангкор Ват.