Журнал «Вокруг Света» №07 за 1983 год
Шрифт:
Пройдя еще через одну дверь, я очутился в другом, более просторном дворе: в центре его высился чортен (так здесь называют ступы) и древко с молитвенными флажками.
Двор буквально кишел паломниками. Женщины выглядели особенно нарядными — яркие, расшитые серебром плащи, на головах кожаные ленты, украшенные сотнями кусочков бирюзы. Некоторые из этих камней были размером с ладонь. Камни не обрабатывались и походили на гальку. Хотя они менее ценны, чем гладкая синевато-зеленая афганская бирюза, занскарские камни тоже прекрасны.
Прически
Эта тщательно разработанная прическа — перак — дополняется ювелирными изделиями: небольшими серебряными коробочками-амулетами, тяжелыми серебряными серьгами с бирюзой, массивными колье из серебра. У некоторых женщин на груди золотые или серебряные четки — круглые или прямоугольные пенальчики, в которых находятся священные статуэтки, тексты молитв...
Покинув центральный двор, я направился в небольшую пристройку. Там уже сидели люди. В низком помещении стоял громадный медный чан с чангом, который щедро разливали в десятки протянутых чашек.
Чанг — гималайское ячменное пиво — не имеет себе равных среди напитков. Он очень питателен, слегка пьянит, вызывая легкую эйфорию, но крайне редко приводит к состоянию полного опьянения. Это подлинно гостевой напиток. Ни одна церемония, ни один религиозный праздник не обходятся без того, чтобы у ворот монастыря не потчевали чангом. Некоторые общины имеют священные поля (поля невне), где произрастает ячмень, из которого варят пиво для празднеств. По вкусу хороший чанг напоминает апельсиновый сок...
Обещанные Нордрупом лошади так и не появились. Но мой спутник не относился к тем людям, которые теряются в затруднительной ситуации. Он перехватил караван, идущий в нужном направлении, и договорился, чтобы мне предоставили четырех пони.
Так я с моими новыми друзьями повернулся спиной к Рангдуму, грузовикам, к проложенным дорогам и ступил на тропу, обозначенную на карте штриховой линией.
— В Занскаре, — говорил мне Нордруп, — мы не привыкли к лошадям и в основном используем ослов и дзосов — это помесь коровы с яком. Но в последние годы, с появлением дороги в Карджиль, мы все чаще отправляемся туда и покупаем себе пони.
Мы шли рядышком, и Нордруп рассказывал, что жители Занскара редко бывали в Карджиле до постройки дороги. Я узнал также, что занскарцы почти не покидают своей долины, а небольшой торговый обмен с Лахулем и Кулу осуществляется по тропе через Главный Гималайский хребет, где лошадям не пройти.
Вдоль тропы росли дикие
К середине дня мы остановились перекусить. Нордруп с двумя спутниками развели костер из кизяка. Когда вода вскипела, они бросили в нее листья чая, соль и масло. Затем каждый из троицы насыпал в чай по горсти ячменной муки (дзамба) из собственных запасов. Они с большим удовольствием поели этого варева. Мне нечасто доводилось видеть, чтобы гималайцы пили холодную воду. Они считают, что это вредно для здоровья. И напротив, охотно просят налить «чашку горячей воды».
Глянув на восток, я различил перевал Пеней, к которому мы поднимались. Поражала полная обнаженность перевала — то была унылая ледяная тундра, она казалась мне нескончаемой. Двое суток ходьбы, и ни одной деревушки — этим можно было измерить степень изолированности Занскара. А ведь этот длинный перевал — самый удобный доступ в княжество.
Нордруп сказал мне, что перевал был границей, где начинались пастбища Занскара. Ночь почти уже опустилась, когда я увидел вдали зеленую массу ледника, чьи растрескавшиеся волны плыли под нами. Мне казалось странным ступать по совершенно сухой земле, находясь над ледником. Это объясняется тем, что, оказавшись под прикрытием высокого хребта, мы попали в так называемую «дождевую тень», то есть в район, где выпадает мало осадков. Занскарский хребет — место, где граница вечных снегов проходит выше, чем в любом другом районе земного шара. В разгар лета она находится на высоте шести тысяч метров над уровнем моря!
Несколько километров мы шли по этому горному плато, а потом тропа резко пошла вниз вдоль обрыва и уткнулась в первые морены ледника, который мы видели сверху. Решили разбить здесь свой лагерь. Я продрог от холода и поспешил расставить палатку. Мои спутники спали на открытом воздухе. Они соорудили из седел и багажа убежище от ветра, там и провели всю ночь, прижимаясь друг к другу под одним одеялом.
Наутро я проснулся, клацая зубами, и приготовил для всех чай. Мы с трудом отыскали животных — за ночь они отошли далеко в сторону от лагеря. Их опять пришлось седлать и навьючивать — долгая и скучная работа, которую предстояло повторить в полдень.
Под звон колокольчиков, перестук корзин и мешков мы спустились по тропе до пенистого потока, несущегося с Занскарских гор, и перешли его вброд.
Нордруп сообщил, что мы находимся в провинции Стод («Верхняя») — одном из четырех районов Занскара. Три из них располагаются, как спицы колеса, вокруг центральной провинции Джунг, что означает «центр, власть». Каждой из провинций правили знатные семьи, подчинявшиеся князю Падума, а северная провинция находилась под управлением княжеского рода Дзангла.