Журнал «Вокруг Света» №07 за 1989 год
Шрифт:
В который раз я делаю отчаянную попытку заснуть и даже закрываю глаза. Но вряд ли это поможет. Возможно ли дремать, лежа на раскаленном противне? В голове бьется одна мысль: припасть к канистре, выйти из эксперимента. И все же что-то меня пока удерживает от этого шага.
В 18 часов жара отступает. Я выползаю из убежища, снимаю с веток саксаула конденсатор: вода. Самая настоящая, прозрачная на вид, без постороннего запаха, с чуть горьковатым привкусом. Вода из ничего!
Осторожно сливаю воду в мерный стаканчик. 320 граммов! Богатство! Но мой результат не рекордный. Сергей Колесников выпарил 480 граммов (почти пол-литра!) воды из...
Подвязав к поясу на треть заполненные фляжки, мы вновь отправляемся в путь.
И снова была ночь, когда мы, не в силах перебороть себя, все чаще и чаще прикладывались к фляжкам, делали микроглотки и катали воду во рту, подолгу не глотая ее. Мы шли как автоматы, иногда засыпая на ходу.
И снова был день, когда один из нас, не сдержавшись, двумя жадными глотками осушил фляжку. Полностью. До донышка. А потом, нетвердо ступая, покачиваясь, пошел по барханам к группе сопровождения. Он подошел к канистре с пресной водой, откинул крышку и пил долго, жадно, взахлеб...
А к полудню следующего дня в эксперименте осталось лишь двое — Сергей Колесников и автор этих строк. Испытания завершены. Двое с половиной безводных суток и десятки пройденных километров — это говорит о том, что даже в самой безнадежной аварийной ситуации человек имеет шанс на спасение.
Андрей Ильичев
Запоздалая встреча
Продолжение. Начало см. в № 8/88, 3/89.
Стемнело. Костер догорал, и к смолистому аромату дыма стал примешиваться густой запах диметилфталата. Здесь, в тундре, геологи применяли его в чистом виде: ничто другое не действовало на местный свирепый гнус.
— А вы обратили внимание, братцы,— заметил один из парней, уютно устроившийся с подветренной стороны костра,— что местных ни комары, ни даже мошка не трогают?
— А как же Голый? — не согласился с ним коллектор Лугов.— Он-то, по всему видать, не из местных. Который день бегает по тундре да и спит, наверное, под открытым небом... И хоть бы что — не кусают!
— Кстати, о Голом,— вспомнил начальник партии.— Был я вчера в Кызиме и говорил о нашем приятеле в милиции. Так вот, капитан Баранов обещал непременно быть сегодня к вечеру, но вот что-то задерживается. Похоже, серьезное наворачивается дело...
Все замолчали. Вдруг в тишине послышались шаги, доносившиеся со стороны дороги, и вскоре у костра появился крепко сбитый мужчина в милицейской форме."
— Капитан Баранов,— представился он и, пожав всем по очереди руки, сообщил: — Мы разыскиваем...
Не успел он закончить фразу, как словно из-под земли в круге света возник Голый. На нем действительно не было даже намека на одежду, и комары, похоже, в самом деле не обращали на него никакого внимания.
Капитан милиции с профессиональной наблюдательностью отметил немалый — свыше двух метров — рост неизвестного, его рельефную мускулатуру, твердый взгляд голубых глаз и... длинные пальцы с четырьмя фалангами.
— Есть хочу! — протянул неизвестный жалобно,
— Скорее, что там у вас есть на предмет ужина,— заторопил геологов Баранов.— И еще...— Он замялся: — Принесите ему одежду, хоть какую-нибудь.
В тесной и короткой для него спецовке неизвестный выглядел несколько комично, хотя и старался держаться с достоинством. Ему принесли хлеба, тушенки и холодной картошки, оставшейся от ужина. И когда он ел, Баранов увидел, что пищу Голый поглощал довольно странным образом: почти не разжевывая.
Отведя в сторону начальника партии, Баранов начал расспросы, но ничего существенного для себя так и не выяснил. Немногое дал и разговор с гостем. Имя он, подумав, назвал Вася, а что касается фамилии, то в ответ пожал плечами, будто никогда не слышал такого слова. Вопрос о годе рождения поверг его в полнейшее недоумение. И вообще: он всегда жил в тундре, сколько лет — не помнит, а продукты брал, потому что хотел есть. Где раньше добывал, до геологов? А раньше есть не хотелось. Когда у него спросили, почему всегда приходил только в полночь, простодушно объяснил, что это было «время наибольшего благоприятствования». Никто не стал уточнять, что, собственно, это означает, потому что такой ответ вполне вписывался в общую абсурдную картину... Короче, капитан Баранов решил забрать Васю с собой.
Шагая к шоссе, Вася вдруг начал задавать капитану вопросы, например, не видел ли Баранов других, таких же, как он. Потом спросил, сколько людей на планете.
Под единственным фонарем у поворота дороги — в месте весьма приметном — машины не оказалось. Баранов заподозрил неладное и потянулся за пистолетом. Он старался сделать это так, чтобы Вася не заметил, но тут сзади раздалось насмешливое:
— Не лапай пушку, мент!
Баранов резко обернулся и, крикнув Васе: «Ложись!», падая, выхватил пистолет. Но его опередили: встречный выстрел грохнул чуть раньше, а вслед за ним — еще один, откуда-то сбоку. Пули не задели капитана, но Вася вдруг тяжело осел на траву...
И дальше случилось то, что и сам Баранов не смог бы толком объяснить, хотя все происходило на его глазах. Когда в свете фонаря показались двое в телогрейках с пистолетами в руках, Вася вдруг привстал и взмахнул руками, словно дирижер перед оркестром. И будто повинуясь его команде, эти двое выронили оружие и рухнули на землю, молча и даже как-то торжественно.
Когда Баранов подошел к Васе, тот сидел на корточках и, расстегнув перепачканную кровью спецовку, деловито выдавливал пулю из грудной мышцы.
— Кто это? — кивнув на недвижно лежавших людей, спросил вконец растерявшийся капитан.
— Мои друзья,— безмятежно сообщил Вася.
— А сам-то ты кто?!
— Еще точно не знаю,— виновато ответил он.— Уверен только, что на этой планете я всего лишь гость...
Однако капитану Баранову было не до шуток...
10
Все человечество Артем Пересадов делил на две части: он сам, Артем Пересадов, и те, кого облапошивают. Конечно, можно было подумать, что этот молодой человек был слишком уж высокого мнения о собственной персоне, но среди малых, средних и крупных торговцев антиквариатом он слыл если не богом, то, во всяком случае, человеком более чем удачливым. И так было до того злополучного дня, когда...