Журнал «Вокруг Света» №07 за 2008 год
Шрифт:
«Дело сделано»: солдаты восставших частей сразу после расстрела королевской семьи. Фото PHOTOSHOT/VOSTOCK PHOTO
День гнева
И далее события разворачивались не менее стремительно. В 4.20 утра дворец, где спокойно почивало августейшее семейство, был со всех сторон окружен возбужденными до лихорадочного состояния солдатами.
Грохот выстрелов и крики разбудили короля и его родственников, они пытались делать какие-то распоряжения, но прекрасно вооруженный гвардейский полк — как видно, по предварительной договоренности с повстанцами — сразу же перешел на их сторону. Лишь преданные монарху люди — всего несколько человек — сохранили ему верность и приготовились дорого продать жизнь. Однако не получилось даже героически погибнуть: Касем велел просто методично обстреливать ар-Рихаб из пушек. Естественно, начался пожар. Уже через полчаса удушливый черный дым заставил осажденных сдаться… Тогда через мегафон королевской семье было приказано покинуть горящее здание и собраться во внутреннем дворе. Первым в проеме арки парадного подъезда показался 23-летний Фейсал — наследник тысячелетнего
От расправы уцелела только супруга бывшего регента — принцесса Хайям. Раненую женщину заговорщики приняли за мертвую и оставили лежать под телами расстрелянных родственников. Позже, когда страсти улеглись и кровожадности у восставших поубавилось, ей почли за благо сохранить-таки жизнь и отправить в военный госпиталь «аль-Рашид».
Туда же несколькими часами раньше попал — уже на последнем издыхании — многократно пораженный в грудь Фейсал. Но ночью король умер, и его труп (все равно уж ничего не поделаешь, так надо хоть использовать в пропагандистских целях) выставили на всеобщее обозрение перед развалинами дворца.
Еще хуже обошлись с телом издавна непопулярного, даже ненавидимого в народе, и особенно в столице, Абд аль-Илаха (регент несколько раз вводил в Багдаде комендантский час, еще в малолетство Фейсала, а также подавил — при помощи британцев — антианглийское восстание 1941 года). Вот как об этом вспоминал очевидец тех событий пластический хирург доктор Ала Башир, ставший впоследствии личным врачом Саддама Хусейна, а теперь доживающий свой век на окраине Лондона: «У дворца валялся обнаженный труп Абд аль-Илаха. Толпа раздобыла веревку, кто-то подогнал небольшой грузовой автомобиль. Тело привязали к грузовику и поволокли по улицам под глумливые крики. Поездка мертвеца закончилась на площади Мучеников в центре города. Мы с братом влились в огромную кричащую толпу, которая тянулась за машиной. На площади труп Абд аль-Илаха был повешен на фонарном столбе, а затем его разделали, как тушу на бойне».
1956 год. Слева направо: принц Абд аль-Илах, королева Великобритании Елизавета II, король Ирака Фейсал II и принц-консорт Филипп. Фото PHOTOSHOT/VOSTOCK PHOTO
Когда с членами королевской семьи было покончено, в стране оставался лишь один человек, которого необходимо было ликвидировать, — премьер-министр. Мятежники, еще несколько часов назад исполнявшие его приказы, бросились на поиски «верного друга правительства Ее Величества» (так его называл еще Черчилль) — Нури Саида. Мудрый 70-летний политик с богатым опытом конспиратора каким-то образом успел почуять в последний момент неладное и ускользнул из столицы. Впоследствии выяснилось, что, отвязав случайную лодку от причала поблизости от собственного дома, премьер один на веслах ночью поднялся вверх по Тигру до прибрежной деревушки, где жил его старый друг. Тот укрыл преследуемого министра у себя, но это не давало никаких гарантий безопасности: как только мятежники вычислят все его связи, они выйдут и на нынешнее убежище, понимал Саид. Ясно, что следовало как можно скорее покинуть окрестности Багдада, и это старому конспиратору почти удалось. Он вырядился в абаджу — черное женское покрывало, в котором никто никогда не узнал бы его (а прикасаться к женщине по мусульманским правилам нельзя) и направился на площадь Свободы, чтобы нанять здесь автомобиль или экипаж, но тут какой-то случайный подросток заметил: из-под целомудренной дамской одежды торчат мужские пижамные штаны. Он закричал, вокруг собрались люди. А надо сказать, что репутацией среди простолюдинов Нури Саид пользовался еще худшей, чем регент. Это с его именем связывали долговую кабалу Ирака перед Англией, распродажу за бесценок иностранцам нефтяных месторождений, хлебные карточки, участие иракцев в интервенциях за рубежом… В общем, одни очевидцы утверждали, что он успел выхватить пистолет и застрелиться. Другие уверяли, что его застрелил оказавшийся рядом военный. Но растерзанное тело политика, 14 раз занимавшего премьерское кресло, который, как казалось до этого, способен выйти из любой передряги, несколько дней лежало прямо посреди площади, пока неизвестно по чьему приказу солдаты не увезли его и не захоронили в неизвестном же месте. Но вернемся к хронике событий.
В шесть часов утра 14 июля по радио на всю страну объявили, что в стране произошло вооруженное восстание против тирании, король и династия низложены, правительство распущено. Новое руководство торжественно и в пышных выражениях клялось нации, что власть одного человека будет отныне заменена «республикой для всего народа». Один из вождей революции — начальник второго (стратегического) отдела Генштаба Абдель Салям Ареф дрожащим голосом зачитывал это воззвание к соотечественникам:
— Братья! — говорил взволнованный голос. — Победа может быть полной только при поддержке народа и его участии в противодействии возможным заговорам империалистов против молодой Иракской республики. Вы все должны собраться у дворца ар-Рихаб, чтобы поддержать нас!
Через некоторое время площадь у бывшей королевской резиденции действительно заполнилась людьми, которые, несмотря на ранний час, пели, танцевали и с большим энтузиазмом жгли портреты убитого монарха. Памятник основателю королевской династии Фейсалу I сбросили в Тигр. Попутно, под шумок, сожгли дома нескольких министров, а заодно, конечно, британское посольство (этот пожар сотрудникам, правда, удалось погасить). Под ноги военным бросали цветы, булочники бесплатно раздавали на улицах лепешки. Древний Багдад давно не видал такого ликования. Иракцы явно надеялись, что теперь их не слишком радостная жизнь изменится к лучшему.
Хозяева
Свергнутый с такой неожиданной легкостью Фейсал II был третьим представителем Дома Хашимитов на иракском престоле. Еще в годы Первой мировой его прадед, шериф Cвященной Мекки Хусейн ибн Али аль-Хашими, под влиянием своего друга легендарного полковника Лоуренса Аравийского решительно встал на сторону англичан в борьбе против Османской империи. За это после окончания войны обоим его сыновьям достались отобранные у турок громадные территории Ближнего Востока. Абдалла стал королем Трансиордании (нынешней Иордании), Фейсал I — Ирака. Естественно, оба они верноподданно гарантировали полную лояльность новым хозяевам всего региона — англичанам, получившим от Лиги Наций мандат на верховное управление им. Как-то в интервью европейским журналистам тот же Фейсал простодушно признал, что он всего лишь «британский чиновник в ранге короля». Такими же чиновниками остались и его сын Гази, и внук Фейсал, и ближайший подручный Нури Саид, который в течение четверти века выстраивал иракскую политику. Именно он в 1930 году подписал печально известный договор в Лондоне, по которому Англия официально получила право вечного и безусловного контроля над четырьмя сферами жизни страны в междуречье Тигра и Евфрата: внешними делами, финансами, транспортом, полицией и армией. Самим арабам мало что оставалось. И, конечно, особый интерес в Ираке для британцев представляло «черное золото». Еще в начале ХХ века здесь были найдены громадные месторождения нефти, затмившие богатства Баку и Ирана. Естественно, по распоряжению руководителей страны все права на их разработку попали в руки британской компании Iraq Petroleum.
Нури Саид, премьер-министр Иракского королевства в 1930—1950-х годах. Фото PHOTOSHOT/VOSTOCK PHOTO
Причем опять же самим иракцам от англичан согласно сделке доставались жалкие гроши — никакого сравнения с прибылью, которую получают в наши дни принцы Саудовской Аравии, ОАЭ или Брунея. А ведь на содержание атрибутов независимости — Двора, чиновничьего аппарата и, главное, армии (между прочим, весьма многочисленной по тем временам) — требовались средства. И чтобы раздобыть их, Хашимитам ничего не оставалось, как полностью покориться воле британских патронов и надавить на и без того нищее после войны месопотамское крестьянство. По инициативе английской администрации общинные земли были конфискованы в пользу крупных землевладельцев, которым землепашцы обязывались отдавать 70—80% от каждого урожая. Причем полученная таким образом сельскохозяйственная продукция на внутреннем рынке даже не продавалась. Она практически вся шла на экспорт, хотя, по статистике, около половины иракцев в те годы голодали, обходясь в день парой лепешек и горсткой фиников. Детская смертность оставалась высокой — до 35%, врачей не хватало, 70% сельских жителей не умели читать и писать. Да и городским низам жилось не намного легче — ремесленников и торговцев режим благоприятствования, объявленный Хашимитами (под давлением тех же англичан) по отношению к европейским товарам, практически довел до нищеты. В 1950-е годы закрылось более половины существовавших мелких предприятий, их работники оказались на улице. Окраины Багдада превратились в «пояс нищеты», где люди неделями не видели даже мелкой медной монетки. Национальная кустарная экономика, можно сказать, перестала существовать. Вдобавок отнюдь не решена была в Ираке национальная проблема, как не решена она и по сей день. На севере активно партизанили, боролись за автономию с оружием в руках курды. Воспрянувшая от поражения в войне Турция под руководством искусного дипломата Кемаля Ататюрка возобновила претензии на нефтеносный Мосул, где проживало немало турок. Шииты, составлявшие большую часть иракского населения, имели куда меньше прав, чем единоверцы Хашимитов — сунниты (так же обстояло дело позднее при Саддаме). А тут еще грянула Вторая мировая война, в итоге которой до крайности обострилось соперничество победивших держав. И расположенный на стыке транспортных магистралей между Западом и Востоком богатый ископаемыми Ирак , который, по выражению американского экономиста Джона Перкинса, представляет собой «ключ к Ближнему Востоку», первым ощутил на себе эту борьбу. Ослабевшая Британская империя уже не могла эффективно его контролировать, и этим воспользовались американцы. А по их трезвому прагматическому убеждению, династию Хашимитов со всеми ее средневековыми замашками давно следовало сдать в исторический утиль и заменить чем-то более энергичным и динамичным в прозападном духе.
В 1955 году королевское правительство заключило с Турцией и Пакистаном так называемый Багдадский пакт, направленный на противодействие «советской угрозе». Согласно его положениям начала лихорадочно перевооружаться иракская армия. А там, где в ХХ веке вооружались «против СССР», естественным образом появлялись американские инструкторы.
Незадолго до переворота Нури Саид в очередной раз ушел в отставку, уступив свое кресло не кому-нибудь, а именно бывшему послу Ирака в Вашингтоне Али аль-Айюби — явному ставленнику президента Эйзенхауэра. Но главное — у американцев, скорее всего, имелся свой канал связи с заговорщиками из армейской организации «Свободные офицеры», в контроле над которой они были кровно заинтересованы. Мог ли в таком случае этот переворот не иметь успеха? Впрочем, некоторые детали тех событий до сих пор остаются загадкой. Неясно, например, почему был отложен визит короля Фейсала и Нури Саида в Стамбул. Если бы он начался по расписанию, иракские лидеры покинули бы страну вечером 13 июля, избежав гибели. Но вылет самолета по неясной причине задержался на восемь часов, причем знали об этом только американские и английские дипломаты.
«Свободные офицеры»
Еще одна загадка — полная осведомленность не только английских дипломатов, но и иракских лидеров о деятельности тайных офицерских обществ и их же полное при этом бездействие. Сообщения такого рода не раз ложились на стол Нури Саида. Например, власти соседнего Ирана регулярно информировали его о том, что на расположенном недалеко от границы военном посту «Мосаиб» ведется совершенно открытая пропаганда заговорщиков. А за месяц до революции в королевский дворец пришло донесение, где приводились мельчайшие подробности о плане свержения режима. Оно даже послужило поводом для срочного совещания короля с Абд аль-Илахом, Нури Саидом и начальником Генштаба Рафиком Арефом. Они в деталях обсудили личные качества и настроения всех офицеров, чьи имена были упомянуты в докладе, и пришли к выводу, что опасности нет: все эти люди происходят «из хороших семей», преданы режиму и вряд ли могут выступить против него.