Журнал «Вокруг Света» №07 за 2008 год
Шрифт:
Эти умиротворяющие картины немного примирили меня с действительностью, полной мошкары, и на какое-то время я, кажется, даже задремал. Но… вскоре услышал глухой всплеск и, не вылезая из своего подвесного укрытия, повернул голову на звук, в сторону озера. Небольшой просвет между деревьев и зарослей тростника был занят чем-то крупным и грузным. Это что-то слегка двигалось: покачивания объекта вполне могли оказаться мерными вращениями хвоста или шеи при питье. Я не берусь сказать. Более того, если вы спросите прямо, уверен ли я, что мне это не приснилось — скажу: нет, не уверен.
Если вы продолжите допрос и захотите узнать, какие у меня, собственно, основания полагать, что это был серый бык, и вообще бык, вынужден буду признать — никаких.
Путешественники бывалые и искушенные, исколесившие
Глава 3
Что такое трампянг? — Недоразумения в саванне — Опасный момент
И снова — бросок через половину страны. Теперь, как и условились, «мы пойдем на север». То есть, по сути дела, в самую молодую на свете землю из всех открытых для более или менее безопасных путешествий. На огромной карте походных троп, вывешенной в поселке Тматбей, «столице» огромной саванной зоны Кулен Прум Теп в провинции Пре Вихар, обозначены даты прокладки тех или иных маршрутов — 2005, 2006, 2007 годы. Получается, что мы — одни из первых. Но обо всем по порядку.
На подступах к Тматбею, за иссиня-лиловой рекой, в которой иссиня-лиловые люди моют свои мопеды и купаются, «настает» наконец холмистая саванна. Вид ее прекрасен. Разбросанные по огромной «чаше» деревеньки кажутся элементом нетронутого ландшафта. Где же и прятаться коупрею вместе с его исчезающими товарищами по фауне, как не в этих благодатных краях? Размышляя таким образом, я не заметил, как наша машина остановилась у самых ворот местного гостевого «комплекса», построенного посреди дикой природы совсем недавно — мы вошли в первую сотню его посетителей. В любое время дня здесь можно получить хороший обед с мясным карри и отменные брошюры по орнитологии.
Азиатский марабу (Leptoptilos dubius)
Экскурс 4
Чем знаменит Тматбей?
В первую очередь — птицами. Бродят по окрестным холмам и бантенги, и даже красные волки, но именно слава маленькой Мекки для так называемых «бёрдвотчеров», то есть любителей наблюдать за птицами, принесла поселку известность. Здесь водятся два редчайших вида ибисов (белоплечий и гигантский), марабу, почти исчезнувший черношейный аист, различные грифы и сипы, орлы-монахи, павлины, фазаны. И всем этим великолепием Кулен Прум Теп обязан, представьте себе, древним ангкорским кхмерам. Это ведь из фундаментов их разрушенных временем строений, постепенно захваченных вторичным лесом (а когда-то, в IX—XIV столетиях Северная равнина считалась оживленным и густонаселенным районом!), получились так называемые трампянги. Слово это само по себе означает по-кхмерски «пруд», «бассейн», но в экологическом смысле применяется к таким вот фундаментам, заполненным илом даже в пик засушливой погоды. Ил — это лягушки и ящерицы; лягушки и ящерицы — идеальное место для кормежки пернатых.
В 5 часов утра на 14-м градусе северной широты ранней весной еще стоит кромешная темень, но именно в этот час надо выступать из базового лагеря на поиски того, кого, возможно, больше нет. Вооружившись карманными фонариками и набив рюкзаки минеральной водой, мы в сопровождении жилистого беззубого рейнджера, который не знает ни слова ни на одном языке, кроме родного, отправляемся на восток от Тматбея.
В эти ранние часы дикая природа наиболее оживлена: ночные ее обитатели еще только удаляются на покой, дневные, наоборот, пробуждаются к активной жизни. Вполне можно оглохнуть от птичьего многоголосия: «кваканье» невидимых павлинов и фазанов из густого кустарника смешивается с резким «уэу!» откуда-то из крон (авторы звука — вероятно, попугаи; во всяком случае, их вопли очень похожи на те, что издают австралийские какаду). Остаточное уханье засыпающих сов Ketupa ketupu и Ketupa zeylonensis не слишком мелодически гармонирует с «командным» голосом птиц-носорогов или священных майн (этаких
Повсюду — гигантские, в человеческий рост — термитники и специфические ловчие сооружения нефилы. Кстати, этому «национальному» камбоджийскому пауку прочат большое научно-экономическое будущее. Дело в том, что его паутина прочна и эластична — в большей степени, чем шелк и даже синтетический кевлар, из которого делают бронежилеты.
Тем временем наш проводник стал озабоченно обмахиваться платком и искать какие-то окольные пути в редколесье — уже два или три раза встретился нам кмун — лесная пчела Apis dorsata, гроза саванн. Кроме того, ее присутствие означает, что неподалеку могут оказаться небольшие малайские медведи. Признаки жизнедеятельности этого Ursus malayanus тоже попались нам на пути… Столь резкое погружение в дикий мир с его законами и признаками, очевидно, произвело на нас, наивных жителей большого города, столь сильное впечатление, что чувства наши поминутно прорывались наружу и выражались на языке жестов, единственно доступном при общении с нашим «лесничим». Эта несдержанность вышла нам боком и совершенно анекдотически. Рейнджер начал проявлять признаки беспокойства и явно присматриваться к чему-то. Мы это расценили, как указание на то, что цель близка. Вглядываясь в горизонт, мы уже мысленно видим на фоне ярко-зеленой поляны серые тени с мощными огузками, они напоминают нам крупных копытных. Мы крадемся к ним с осторожностью заправских натуралистов, но… силуэты предполагаемых быков оказываются звеньями деревянной изгороди нашего базового лагеря. Время — 11 утра. «Приехали».
— Что случилось?! — буквально набрасываемся мы на оторопевшего рейнджера. — Почему так рано вернулись, ведь собирались за речку Кхнат, к дальним восточным холмам?!
Вы будете смеяться и правильно поступите, но оказалось, что нашу возбужденно-вопросительную жестикуляцию в лесу несчастный кхмер принял за зов усталого туриста — пошли, мол, домой. Хватит, устали, находились…
Казалось, ключевой день нашего пребывания в Тматбее безнадежно потерян. Но тут уж мы, как любые нормальные путешественники, закусили удила. Прекрасно понимая по собственному опыту, что в полдень отправляться на поиски крупных млекопитающих уже безнадежно, мы, тем не менее, отправились: теперь устремились от деревни строго на северо-запад, в сторону знаменитых тматбейских трампянгов.
В целом поход наш был похож на «бег с препятствиями»: то палящее солнце над саванной, то густая сеть лиан, сквозь которую едва продерешься без то — индокитайского аналога мачете, то рыжие муравьи… Последние решительно атаковали меня, когда я наклонился за цветком кандола. Считается, что он приносит удачу, но мне он ее не принес: стоило за ним нагнуться, как за шиворот неведомо откуда посыпался целый десант насекомых.
Кох Кер. Заброшенные в лесах города и храмы, увитые лианами,— характернейший признак камбоджийских вторичных лесов. Там, куда после Средневековья вернулись джунгли, некогда текла жизнь, рождались и рушились царства
Экскурс 5
И числом, и уменьем
Красные муравьи-ткачи рода Oecophylla в абсолютном зачете вполне могут быть сегодня названы самыми опасными хищниками Юго-Восточной Азии (а заодно и Африки). Во всяком случае, здесь нет ни одного животного, крупного или мелкого, которое обладало бы от них эффективной защитой. Слава богу, что эти крупные — до нескольких сантиметров — рыжие разбойники охотятся и собирают выделения тлей только на деревьях, на землю спускаются лишь для того, чтобы перейти с одного дерева на другое. Но не поздоровится тому, кто вторгнется в их среду обитания: оленю или кабану, случайно повалившему полусухой ствол, на котором находилось их гнездо, или вот человеку, случайно его задевшему. Ткачи способны нападать моментально, «ссыпаясь» большими группами на тело «захватчика», и преследовать его на протяжении нескольких километров. Укусы их крайне болезненны и умеренно ядовиты.