Журнал «Вокруг Света» №07 за 2008 год

Журнал Вокруг Света

В буддистской традиции всякую церемонию — свадьбу ли, похороны ли, храмовый ли праздник — непременно сопровождают «персонажи» в ритуальных масках. Маски эти страшные на вид на самом деле изображают обычно добрых божеств и духов, призванных помогать людям в их начинаниях

Например, классическое чудо камбоджийской этнографии — плавучие деревни (в нашем случае это деревня Чивянг). Местный быт представляет собой парадоксальную смесь самого примитивного жизненного цикла с некоторым комфортом. С одной стороны, день чивянгцев и им подобных складывается примерно так: рано утром встал и, отвязав плот от порога, отправился к дальним рыболовецким «заимкам» (если ты мужчина). Или же выйдя в водяной «садик» — этакий огороженный естественный аквариум перед каждым домом, где растут съедобные водоросли и кормится криль, — набрала «салатика» на завтрак (женщина). Сам дом — буро-дощатый или крашенный в затейливые

синие, красные и желтые краски — при этом покачивается на волнах, поскольку стоит прямо на туго связанной воедино сотне-другой просмоленных бамбуковых стволов: это и есть пол. Встают дети, забираются в свои собственные «лодочки-скорлупки» (каждый местный житель умеет управлять ими лет с пяти) и отправляются в церковь. Да-да, жители Чивянга, как и остальных двенадцати подобных поселков на Тонлесапе, — христиане-католики. Дело в том, что по давнему происхождению своему они — южные вьетнамцы, и их предки еще там поддались французскому миссионерскому влиянию. Дети, впрочем, плывут к дрейфующей хижине под массивным крестом не ради молитвы: храм Божий служит в Чивянге и зданием суда, и школой младших классов, и местом собраний-обсуждений текущих дел. Пенсионеры занимают свои позиции, свесив со ступеней ноги в воду — они готовы ожидать туристов и предлагать им всякие местные безделушки. Ближе к полудню возвращаются отцы семейств с уловом, и их жены принимаются разделывать его — вонь стоит при этом невыносимая.

С другой стороны, в задних, спальных комнатах запросто можно обнаружить стильно накрашенную девицу, которая, валяясь на диване (он вполне прочно стоит на бамбуке), листает Vogue или Cosmopolitan. Над каждой второй хибарой — спутниковая тарелка, а обеденные комнаты для приезжих обставлены даже не без претензии на шик.

Кроме того, почти каждое хозяйство снабжено замысловатым и дорогим инкубаторным оборудованием для выращивания крокодилов. Этот бизнес получил широкое распространение в начале 1990-х и сделался основным средством заработка местных жителей. Мировой спрос на изделия из крокодиловой кожи тогда резко вырос, и местные освоили новое занятие, оказавшееся к тому же не слишком трудоемким. Просто роешь у себя на заднем дворе — у самого берега, при входе в дом со стороны суши — крупный вольер, который вместо крыши покрываешь досками, чтобы ходить прямо над рептилиями. Делишь вольер на три отсека. В один помещаешь две разнополые половозрелые особи (метров по пять длиной — весьма устрашающее зрелище), во второй — «готовый» к продаже молодняк разного возраста и размера, от полуметра до трех, в третий — специально обработанный и нагреваемый синими лампами песок с яйцами. Потомство появляется в среднем раз в месяц, и хлопот с ним никаких — крокодил свободно может не есть и неделю, жить в узком пространстве с десятками своих сородичей вповалку — и ничего с ним не случится.

Экскурс 7

Кормильцы

Основу благосостояния тонлесапского дрейфующего народа составляют пресмыкающиеся вида Crocodylus siamensis из живой природы озера, увы, исчезнувшего давно — лет 20 назад, во время войны. Основу их рациона, естественно, составляют рыба и водные амфибии, но «сгодится» и все съестное, что только не привозят в деревню — вплоть до пластиковых бутылок от газировки, которые дети шутки ради швыряют в крокодилов с мостиков. Половой зрелости вид достигает в 10 лет. Самка откладывает за один раз по 20—50 яиц. Примерно через 80 дней из них вылупляются крокодильчики, мать отрывает гнездо и относит их к воде. В неволе это при нормальном питании происходит регулярно, раз в 30—40 дней. Общая численность сиамских крокодилов в дикой среде сейчас оценивается в 5 тысяч особей. Они занесены в Международную Красную книгу как вымирающие.

Но все это, повторяю, относится только к крокодилам в природе. Что касается условий искусственных, то 5 тысяч особей сиамского крокодила легко можно насчитать в одном Чивянге.

Эпилог

Эта история заканчивается так, как, наверное, положено заканчиваться всем романтическим историям. За горами (Кардамоновыми и Слоновьими), у самого синего моря (Сиамского залива). С утра пораньше мы сидим на небольшой пристани и ожидаем готовности небольшого баркаса с открытой палубой — нам предстоит отплыть на остров с условным названием Второй Ангкор. Путешествие займет не более получаса: вот уже сейчас виднеется на горизонте кусок скалы над водной гладью. Несколько лет назад он был еще совершенно гол и пуст — разве что морские черепахи откладывали яйца на его пустынных пляжах да гнездились чайки. А потом его взял в аренду один предприимчивый россиянин — и вот теперь острова не узнать.

Не узнать и просыпающегося у нас за спиной города Кампонгсаома,

который лишь меньше десятилетия как именуется в честь короля Нородома — Сиануквилем. Можно смело сказать — это такая Камбоджа, которой ее хотели бы видеть король и его чиновники, Камбоджа вестернизированная, умытая, новая. С аккуратными бунгало и виллами вместо свайных деревень, с «цивилизованным» фастфудом вместо жареных цикад на площадях, с шикарными отелями вместо лагерей для отвязных экстремалов, с живой природой, «загнанной» в узкие квадратики территории, на которой туристам удобно наблюдать ее.

При всем при этом на тайский уровень сервиса камбоджийская Ривьера выйти еще не успела, так что пока здесь самый настоящий рай для евро-американских «наследников хиппи», любителей романтики и даже людей, желающих «затеряться в мире», навсегда отрешиться от суеты западной цивилизации. Жизнь дешева — на несколько сотен долларов легко можно прожить месяц. Днем полагается спать, ночью — отрываться в местных дансингах. Хочешь заниматься наукой — пожалуйста. Бизнесом — тоже особенных препятствий нет…

«Натуральный» цвет шерсти гиббонов — вообще-то, обычно белый или черный. А эту молодую самку просто угораздило вываляться в рыжей краске

Вот и Николай Дорошенко, герпетолог из Ташкента, ставший, в конце концов, «белым кхмером», удалился в свое время в Камбоджу, счастливо сочетая с наукой предпринимательство. Поселился после долгих странствий в пустынном тогда еще Сиануквиле. Открыл ресторан, а при нем — собственноручно собранный зверинец. Теперь это большой тропический сад с сотнями аквариумов и террариумов, птичьими клетками и водоемами. А за годы собирательства Николай исходил пешком всю страну. Конечно же, коупрея он тоже искал. И то, что так и не нашел — при всей его целеустремленности и неутомимости, — увы, говорит не в пользу гипотезы, будто бык выжил. Да, коупрея в коллекции Дорошенко нет, как нет его вовсе и в окрестностях Сиануквиля. А возможно, и вообще в Камбодже...

Но внимательный читатель наверняка уже догадался, к чему я клоню — даже если скептики правы и это так, расстраиваться не стоит.

За время наших недолгих, но интенсивных странствий по этой стране мы глубоко прониклись ощущением: здесь даже неудачные поиски кого-либо или чего-либо в дикой природе не оставляют привкуса поражения. Напротив, ты начинаешь чувствовать, будто приоткрыл завесу некоего мира, глубоко естественного по своей природе, и само это обстоятельство внушает спокойную уверенность: с неповторимой окружающей средой ничего страшного не произошло и не произойдет. Просто потому, что, направляясь «по следам» того же коупрея, ты, словно в старинной индокитайской притче, сам до некоторой степени становишься коупреем. Проникаешься законами и правилами жизни в новой среде — законами, наложенными самим естественным ходом вещей, а следовательно — совершенными.

Вот бродим мы по скальному острову, который предприимчивый россиянин превратил в отель для корпоративных выездов, кормим гиббонов плодами манго и личи и думаем — дикие ли это обезьяны, или живут они в неволе? И так и этак. С одной стороны, конечно же, их сюда привезли специально, следят за ними, изучают их. С другой — ведут они самый что ни на есть естественный образ жизни, сами решают, где им селиться, даже размножаются. А ведь встретив каких-нибудь киплинговских бандерлогов в заброшенном лесном городе, мы не провозглашаем их домашними зверями на том основании, что прыгают они по бывшим человеческим жилищам. Так же и на острове, так и во всей Камбодже — не дикая природа преобразуется «под человека», а он — часто даже незаметно для себя — вползает в ее нерушимое пространство.

В Сиануквиле мне рассказывали такой анекдот — несколько лет назад в местной гавани около месяца простоял линкор американских ВМС. Он привез разнообразную гуманитарную помощь и новое обмундирование для кхмерской армии. Ходили слухи, что на некоторых кителях обнаруживали следы от пуль — привет из Ирака. Но сейчас не об этом. В общем, привезли всякую всячину. Матросам позволили сходить на берег ежевечерне. Как и следовало ожидать, цены в портовых увеселительных заведениях сразу взвились до небес. Более того, были отмечены случаи незаконной охоты с табельным оружием в ближайшем национальном парке Риеп. Но и это не главное. Представьте, когда кораблю пришла пора уходить, оказалось, что несколько военнослужащих — заметьте, американцев, граждан самой экономически благополучной страны мира, и все такое — исчезли. Растворились в Камбодже, изменив даже присяге. Некоторых из них, говорят, видели потом в разных точках страны — они прекрасно себя чувствовали и были, сколько можно судить, всем довольны.