Журнал «Вокруг Света» №07 за 2008 год
Шрифт:
А разношерстная публика гуляет и ни от чего носов не воротит. Прекрасно чувствуют себя и кхмеры, и европейцы, которых здесь на удивление много.
Довольно стремительно — как всегда в южных странах — на все это зрелище опускается ночь. Гуляющие потихоньку удаляются. Пора отдохнуть перед дальней дорогой и нам. Мимо колышимых ветром объявлений на стенах вроде «Квартиры у самого монумента Независимости в аренду: один год — 1660 долларов» мы медленно двинулись к своей гостинице — возможно, это последняя ночь, которую нам предстоит провести в образцово цивилизованных условиях за ближайшие недели.
Охотничий
Глава 2
Колорит, дикари и саратх — Почти у цели — Почные мучения
Полтысячи километров на машине — расстояние не маленькое даже для Европы. Что уж говорить о Камбодже, где качество шоссе совершенно непредсказуемо на разных его участках. Наш сухопарый старик водитель в бедламе родных трасс отнюдь не теряется и, хоть отвечает на любой вопрос, вплоть до «Какая завтра ожидается погода?» молодцеватым «Йес, сэр!», уверенно мчит по намеченному пути на север.
На перекрестках нарядные каменные слоны с камбоджийскими флагами в хоботах сменяются огородными чучелами в виде гигантских уток посреди рисовых полей. Вскоре из придорожного ландшафта исчезают «стационарные» АЗС, вместо них теперь — наскоро сколоченные прилавки с двухлитровыми бутылками из-под колы. Только в них не сладкая газировка, а бензин. Топливо местные жители в складчину покупают на дальних заправках бочками и разливают на продажу мотоциклистам.
Параллельно, естественно, продается и съестное: острый суп том-ян с лимонной травой, те же сушеные восьминогие-мохноногие. Город Скун, который мы минуем ближе к полудню, славится как место их «самого правильного», традиционного приготовления. Впрочем, злые языки утверждают, что и традиции-то никакой нет. Никогда местные кхмеры пауков не ели, а вынуждены были перейти на сомнительную диету в голодные 1970-е.
…На жутких ухабах мы умудрились задремать, а проснулись уже словно бы в другой стране. В королевстве неописуемых красот. Северная часть провинции Ратанакири — это один из последних на всей Земле и в Юго-Восточной Азии крупных участков нетронутого первичного леса.
Мы прибываем в Банлунг, нынешнюю столицу провинции. Впрочем, поселение, о котором возможно говорить как о городе — с трехэтажными зданиями и водопроводом — появилось лишь во второй половине 1990-х. А раньше те, кто считал нужным обретаться в «областном центре», просто съезжались на базарную площадь, расстилали циновки на голой земле и жили так годами.
Так жил, в частности, наш проводник по имени Саратх. «В люди» он пробился благодаря случаю, все его 12 братьев и сестер по сей день остаются неграмотными охотниками и «лесными домохозяйками» в кренгской деревне. Это племя включает 17% ратанакирийского населения, уступая численно только томпунам (более 30%), слегка опережая джамаев (15%), и составляет вместе с ними условную этническую группу
Королевская кобра (Ophiophagus hannah) — одна из крупнейших ядовитых змей в мире и обычный житель камбоджийских равнин. Кхмеры с удовольствием едят кобр — семье хватает мяса одной змеи на несколько дней
Экскурс 3
Особенности национальной охоты
Принято так: с 12 лет мальчик ходит с отцом в джунгли, оставаясь до поры до времени на спине ручного слона. Все кренгские дети готовятся стать охотниками — ведь больше, собственно, некем. Сперва в их обязанности входит просто наполнять «жерла» стрел ядом кобр или некоторых растений. Потом они учатся свежевать туши и отделять от негодных частей то, что нужно человеку. У каждого животного это «нужное» — свое.
У оленя самбара, к примеру, особо ценятся мягкие ткани — чехлы от рогов. Их продают китайцам на составные ингредиенты для «тайных» лекарств. А вот засушенные внутренности белок-летяг нужны самим верхним кхмерам. Их сжигают в особом котле, вдыхая дым и аромат. Считается, что это укрепляет организм в борьбе с малярией и прочей тропической заразой… Ну и, конечно, многих лесных жителей убивают просто ради мяса.
Официально охота в Камбодже категорически запрещена, но национальным меньшинствам провинции Ратанакири дозволено добывать некоторое число животных для своих нужд (иное дело, что добывают они не только для своих). Делать это можно в широкой — около сотни километров в поперечнике — зоне к северу от Банлунга, между городом и национальным парком Вирачей (но ни в коем случае не в самом парке). Здесь, в так называемом Общинном лесу живности, кажется, еще хватает, хотя в прежние времена ее было несравнимо больше.
Чтобы спасти остатки популяций, у «дикарей» для верности отобрали ружья. Промышлять разрешается только традиционным оружием. Но чего стоят такие меры, если никто не регламентирует методы охоты? Они, естественно, остаются теми же, что и тысячи лет назад. А это, например, так: «берется» квадрат леса. Выжигается по периметру тонкая полоса. Далее одни мужчины с копьями и первобытными арбалетами прочесывают получившийся «мешок». А другие — стоят и «встречают» вспугнутых животных на исходной позиции… Или так: высоко в кронах деревьев, на равных расстояниях друг от друга, строятся своего рода «наблюдательные гнезда». Туда забираются все те же дети и разными — выработанными, надо полагать, веками — мелодиями посвиста направляют по джунглям охотничьи группы.
В таких вот занятиях проходит в XXI веке жизнь рядового первобытного гражданина Камбоджи.
Нашему Саратху ружье, кстати, полагается официально — как сертифицированному проводнику по национальному парку Вирачей .
— Ну а как все же с животными? Есть ли вероятность встречи с коупреем?
— О! Их там невозможно не встретить. В парке кочует стадо голов в 60, не меньше. Там же никто не охотится — местные жители боятся вирачейских духов (разумеется, «дикари» Ратанакири — анимисты, буддистской культурой почти не затронутые. — Прим. ред.). Вам еще повезло. В сухой сезон увидеть быка особо вероятно: 70% водоемов пересыхает, и животные собираются возле немногих оставшихся. Да тут недалеко одно такое озеро. Их там часто наблюдают. Хотите?