Журнал «Вокруг Света» №08 за 1975 год
Шрифт:
Гарун Тазиев
Перевел с французского М. Беленький
Мягким блеск шелка
Корейцы удивительно тонко чувствуют материал: кость и глину, мрамор и драгоценные камни, бамбук и стекло, серебро и фарфор. Кажется, нет фактуры, из которой не создали они за тысячелетия своей истории вещей прекрасных и удивительных.
Где-то
С VII по X век распространились по всей Восточной Азии изделия корейских ювелиров — мастеров сложных композиций из светлого и зеленого нефрита, рубинов, янтаря, горного хрусталя в оправе, из серебра. Особо ценился нефрит — камень, символизирующий чистоту. Мерцание его поэты сравнивали с лунным сиянием. Потом пришло время фарфора необыкновенной ясности и прозрачности. Его украшали сложно: на поверхности необожженных изделий цветной глиной инкрустировали цветы лотоса и пионы, танцующих аистов, бамбук, ветви сосны. Потом все покрывали глазурью.
В конце XIV столетия взошла звезда корейских краснодеревщиков. Их лакированная мебель, инкрустированная перламутром, — и поныне эталон совершенства во всей Восточной Азии.
О корейской вышивке хочется рассказать подробнее: очень я полюбил это древнее и замечательное мастерство. Прожив в КНДР несколько лет, я видел множество вышивок. Ничего, казалось бы, сверхъестественного, ничего ошеломляющего, а вот, поди ж ты, берет за сердце.
...Проворно снует игла, и возникают на натянутом шелке животные и птицы, бабочки и деревья, цветы и пейзажи. Вышивальщиц вдохновляет красота весны, с ее нежными почками, свежими цветами и молодыми листьями, пышная прелесть лета, грустные картины осени и белоснежная живопись зимы. Любят они бамбук, строгий и спокойный в своем зеленом убранстве, прямой и чистый. А вот людей на вышивках редко когда увидишь. Такова традиция, сложившаяся, возможно, под влиянием конфуцианства. Правда, принципы этого учения, занесенного из Китая и господствовавшего столетия, не запрещали изображение человека; видно, художники-конфуцианцы были безразличны к человеку и его внутреннему миру.
Тысячи лет не устают кореянки вышивать Алмазные горы с хрустальными речками и водопадами, девственными лесами, острыми пиками и сказочными ущельями. Для корейцев Алмазные горы — символ родины, и каждый кореец мечтает хоть раз в жизни побывать там. Постоянные обитатели вышивок — орлы, тигры, драконы — символизируют силу и отвагу. Орлы и тигры — древние обитатели корейских сопок и лесов; их, если не в жизни, то хотя бы в зоопарке, видел каждый. Зато драконов — создания человеческой фантазии — каждая вышивальщица изображает по-своему. И потому двух одинаковых драконов не увидеть: драконы свирепые сосуществуют с драконами мирными, драконы лукавые — со смешными, изящные — с неуклюжими.
Сейчас традиционные сюжеты соседствуют с новыми: городскими пейзажами, панорамами строек. На многих вышивках — крылатый, конь Чхонлима, одним прыжком покрывающий десять тысяч ли. На спине взвившегося на могучих крыльях коня — фигуры рабочего с развернутой книгой и крестьянки со снопом риса. Чхонлима — это олицетворение
В теплые летние дни в любом уголке страны повсюду видишь вышивальщиц. Они сидят на порогах распахнутых дверей, на подоконниках раскрытых окон, во дворах, в тени каштанов и плакучих ив. Вышивка требует завидного прилежания. Например, на обычной круглой наволочке вышивальщица делает около десяти тысяч стежков; видел я и такие панно, над которыми целые группы мастериц трудились не меньше года.
Имена женщин, работы которых хранятся в пхеньянских музеях, неизвестны нам. В те времена никому не было дела до мастера; произведения искусства различали по именам хозяев магазинов: «Вышивка из магазина г-на Пак», «Панно из магазина г-жи Ли».
Ныне создан специальный институт корейской вышивки, в котором работают более двухсот вышивальщиц. Нескольким из них присвоены звания заслуженных деятелей искусств. Все профессиональные вышивальщицы учатся изобразительному искусству, обучаются живописи, графике.
Нынешняя корейская вышивка переливается всеми цветами радуги; старые мастера предпочитали нити бледных тонов. Известная мастерица Ли Вон Ин говорила мне:
— Темные и блеклые тона — это наше прошлое. Когда жизнь счастлива, хочется вышивать только красными нитями.
...Корейская бронза и корейский фарфор. Теплая, темных тонов керамике и лунное мерцание нефрита.
И вышивка — мягкий блеск корейского шелка, покрытого тысячами стежков. Нет в стране жилища, не украшенного вышивкой, и нет ремесла, которое так чтили бы корейцы. Чуть ли не все кореянки вышивают. И создаваемые ими картины скромны и искренни, что бы ни было на них изображено: прозрачная свежесть Алмазных гор, нежность плакучей ивы или стремительность крылатого коня Чхонлима, покрывающего одним прыжком десять тысяч ли...
Ив. Лобода
Пхеньян — Москва
Контрольный срок
Дождались. По-мужски тарабаним друг друга по плечам: десятка «Калева» возвратилась с пика Ленина. Впавшие от усталости глаза, обгоревшие, в лохмотьях кожи носы, губы, потрескавшиеся в кровь, густая щетина на щеках. Узнаю: Велло Парк, Ильмар Пало, Калью Пальмисте... Словно и не расставался я с эстонскими парнями, с тех пор, как два года назад вместе ходили на пик Коммунизма. Будто и не снимали с себя все это время пуховые доспехи и тяжеловесные кандалы — шекельтоны, окованные сталью.
— Значит, гору сделали?!
— Сделали, сделали, — хрипит простуженным до неузнаваемости голосом Велло и жадно отхлебывает из кружки крепко заваренный кипяток. — А где пятерка Яака? Прошли они стену?
— Разве вы не встретились на леднике? — удивился Володя Бирюков, начальник экспедиции киргизского «Спартака».
— На второй день потеряли с ними связь из-за непогоды, — горячая кружка выскользнула из рук Велло. Наступило молчание.
Контрольный срок возвращения эстонской пятерки со стены пика Ленина в базовый лагерь Караджилга был на исходе. Оставались считанные часы.