Журнал «Вокруг Света» №08 за 1975 год
Шрифт:
II
Город Шевченко лежал вокруг бухты неширокой белой подковой. Он смотрел на море, на силуэты кораблей у горизонта, слушал шум прибоя и гулкое хлопанье парусов, вбирал в себя синеву и свежесть Каспия...
Я поднялась на самую высокую точку берега, на мыс Меловой. Сложенный из светлого известняка, мыс резко обрывался в море; у подножия его громоздились каменные глыбы. В двух шагах от башенки заброшенного маяка вдоль берега тянулся проспект многоэтажных домов, и на одном из домов, напоминающем раскрытую книгу, был установлен громадный шар нового маяка. На другом конце бухты серебрились на солнце «самовары» опреснительных установок.
На улицах, ведущих к набережной, стоит терпкий запах йода. Дорожки петляют в зелени
Несколько лет назад экономисты подсчитали, что на человека, который приезжает жить и работать в Шевченко, уже затрачено более 20 тысяч рублей — квартира, школа, больница, магазин и самое главное — вода. Сегодня он приезжает в город, где есть все необходимое для жизни...
В Шевченко и сейчас можно отыскать тех, кто помнит, как в 1958 году по зимнему пустынному бездорожью из Красноводска на мыс Меловой добиралась комсомольская автоколонна. Мангышлак встретил первых строителей снегом и пронзительным ветром. Раскинули палатки. Вырыли землянки. Морского порта, естественно, не было, причала тоже, пришлось оборудовать перевалочную базу в порту Баутино — за сто с лишним километров. Проложили трассу. И хотя этот путь был неудобен — сколько грузов перевезли по нему в свое время! Эта бело-желтая дорога стерта ныне до известняка... Когда утихли зимние штормы, к мысу подошло первое судно со стройматериалами, люди разгружали его, стоя по пояс в ледяной воде. Потом устроили временный причал. Груз пошел в основном через море. Вырос поселок из брусчатых домов, монтажники прокладывали из пустыни к поселку трассу 52-километрового водовода...
Вода. Это была проблема проблем. Как строить на земле, где нет ни одной реки, ни одного пресного озера?
— Я здесь с 1959 года, — вспоминает Борис Михайлович Борисов, руководитель первой стендовой лаборатории «Мангышлакэнергозавода». — Помню время, когда питьевую воду привозили танкерами из Баку. А под боком — Каспий... Правда, один литр каспийской воды содержит 13,5 грамма солей. Несколько лет мы бились с этой горько-соленой водичкой, пытаясь опреснить ее. Работали на той установке, что отдана сейчас нашей лаборатории для опытов... И вот теперь говорят про Шевченко: единственный крупный в мире город, живущий на опресненной морской воде...
В кабинет Борисова, где мы беседуем, ежеминутно заглядывают молодые сотрудники. «Теперь здесь все моложе меня», — неожиданно бросает Борис Михайлович, словно вдруг увидел себя глазами постороннего человека. И эта фраза как бы открывает тебе, что в его скупом рассказе спрессовались годы труда.
В опытной лаборатории Борисов показал принцип действия опреснителя. Он оказался удивительно прост: морская вода в установках кипит, отдавая пресный пар; он-то и нужен для получения дистиллята, абсолютно чистой, без солей влаги. Соли оседают на вводимую меловую взвесь. «Принцип чайника, — сказал Борисов, — запатентован как русский способ». Источник энергии — атомная станция. От нее работает ТЭЦ, а от ТЭЦ — опреснители. Опресненная вода проходит еще долгий путь, прежде чем стать питьевой. Для жителей Шевченко эта вода стоит 4 копейки за кубометр, как и везде в стране, на самом же деле она, конечно, дороже.
— Мы постараемся сделать ее дешевле, — говорит Борисов. — Надо научиться извлекать из сбросовых рассолов полезные соли натрия, калия, магния, йода, брома, которыми богата морская вода. Вообще масштабы работ здесь удивительные... Они-то и привлекают людей к Мангышлаку. Вот, скажем, сейчас сконструировали опытную, работающую на дизеле установку для опреснения соленой подземной воды...
Борисов находит на столе среди бумаг фотографию. Пустыня, колючки, два верблюда с тощими задами, палатки и светлое здание опытной
— Это на Устюрте, в трехстах километрах от Шевченко. Сейчас испытываем. Если пойдет — большая подмога чабанам будет.
Воды Каспия, опресненные в Шевченко, уже поят частично два города нефтяников, стоящих в глубине пустыни, — Новый Узень и Жетыбай. Построили опреснительную установку и в Красноводске. И вот эксперимент на Устюрте. Камень брошен. И от него начинают расходиться круги по безводным закаспийским степям...
Борисов проводил меня до калитки лаборатории. Постороннему человеку здесь легко было затеряться среди труб, установок, машин. Мы петляли по дорожкам, обсаженным акациями. Деревья были высокие — им уже 15 лет! Они бросали кружевные тени на землю, шелестели листьями. Борисов вдруг сказал, что он из Одессы и вообще-то был моряком. Я удивилась: редко приходилось слышать, чтобы моряки бросали море. «Я не бросил, — возразил Борисов, — просто решил подобраться к нему с другой стороны». Он засмеялся, сощурил светлые глаза, взглянул на опреснительные установки, светившиеся на солнце. Их было много.
В новых микрорайонах пока жарко и голо, как в степи, расстилающейся за домами. Тонкие саженцы клонятся от горячего ветра, редкие листья покрыты серой пылью. А в центре города, в первых микрорайонах, дыхание пустыни гаснет в густых зарослях. Старожилы Шевченко говорят, что пыльные бури теперь не свирепствуют с такой силой, как прежде, и уже редко среди дня ходят машины с зажженными фарами. Летом в зеленых дворах градусов на десять меньше, чем на открытых землях... Первые саженцы привозили в город самолетами. Потом в дендропарке стали выращивать свои растения, чтобы иметь возможность наблюдать их рост и получать семена, уже знакомые с особенностями мангышлакской земли. Когда ходишь по дендропарку среди ярких цветов, тенистых акаций, зеленых факелов биоты, узловатых стволов карагачей и серебристого лоха — забываешь, что рядом пустыня. Под каждое дерево рыли яму, привозили почву — и деревья шли в рост. Сегодня этот дендрарий уже мал для исследователей, и через несколько лет в Шевченко, между микрорайонами, раскинется ботанический сад площадью в 40 гектаров, с дендрарием, где будут собраны растения чуть ли не всех географических зон.
Но не только о кропотливом научном поиске тех, кто создавал зеленый заслон в Шевченко, рассказал мне Юрий Александрович Филиппов, один из руководителей экспедиции Мангышлакского ботанического сада АН Казахской ССР. Изучая растения и природу всего полуострова, экспедиции ботаников исколесили его прибрежные и континентальные земли, Устюрт. Какие растения свойственны каждой зоне, какова их приживаемость, что можно взять для озеленения городов? Круб вопросов широк и сложен.
...Года два назад экспедиция из четырех человек выехала в дальний маршрут. Цель — собрать семена и саженцы пустынных растений. Зима выдалась снежная. «Мы в Шевченко не привыкли к снегу, — говорил Филиппов, — Правда, помню, однажды пошел снег как-то вечером густыми, веселыми хлопьями. Все бросились сколачивать санки, что было под руками, пошло в ход. Ночью вывезли детей кататься, надо же им настоящий снег показать! А к полудню он съежился, одни лужицы остались...»
Путь был долгим и тяжелым, по барханам, по солончакам. Чтобы машина не буксовала, бросали ветки саксаула под колеса; ночью, обогреваясь, жгли саксаул и старые покрышки. И все-таки на обратном пути, когда машина была уже доверху нагружена ящиками с саженцами, сели на бархане, занесенном снегом. «Саксаул уже не помогал, — вспоминает Юрий Александрович, — лежим в спальных мешках, кажется, вот-вот богу душу отдашь от холода. Вода 8 бочке — лед, колбасу не укусишь. Только фары погасим, кругом зеленые огоньки загораются — волки. Вдруг слышим — мотор гудит. Волки тенями заскользили по барханам... Мы к водителю — вытяни! А он — куда вытяни, холодина собачья, залезайте в кабину, довезу. А машина, а саженцы? Смеешься, что ли! — кричит водитель. — Какие саженцы? — Нет, — говорим, — ты поезжай, нас четверо. Не пропадем.