Журнал «Вокруг Света» №08 за 1981 год
Шрифт:
Поездка началась рано утром. Над Гималаями, которые здесь уже высоки, лежит плотная серо-голубая дымка. На склонах гор каждый безлесный уступ с наносным грунтом использован под террасные поля. Поля небольшие, темно-желтые: урожай собран. Там, где террас не соорудишь, а скот все же можно пасти, обширные участки склонов застланы пеленой дыма, будто на них свирепствуют пожары. Это специально выжигают высохшую за зиму траву, чтобы не глушила свежую, молодую.
Спустились к Джамне, а еще минут через пятнадцать добрались до деревни Найнбагх на пригорке у самой реки. Собственно, это не деревня,
Те, для кого этот центр создан, обитают в горных деревнях, которых от подножия не видно.
Сопровождавший меня окружной чиновник попросил шофера остановиться сначала у отделения банка. Что ж, в банк так в банк. Можно по крайней мере узнать, дает ли он займы кольта, сколько и на что.
Энергичный пенджабец, заведующий отделением банка, охотно разложил передо мной книги регистрации. На каждого получившего заем заведена отдельная страница. На ней фотография должника, краткие сведения о нем, график с отметками о выплате ссуды.
Листаю книгу, и заведующий останавливает меня на страницах с записями о клиентах из племени кольта. Такие, к примеру, записи.
Мани, крестьянин из деревни Джандвар. Взял две тысячи рупий на покупку буйволицы. Каждый месяц регулярно выплачивает по 80 рупий.
Биджрам, плотник из деревни Тикри. Получил 1400 рупий в апреле 1978 года на покупку инструментов. За первый год выплатил почти 500 рупий.
Баггу из деревни Маноги. Крестьянин, у которого земли всего акр. В июне 1978 года получил займ в тысячу рупий на покупку пары волов. Выплачивает очень плохо, мало и с большими перерывами.
Заведующий объясняет, что максимальный размер займа — 2500 рупий под четыре процента «интереса» в год. Если кто-то выплачивает плохо и проверка подтверждает, что на то есть серьезные, уважительные причины, банк обращается к руководству проекта развития с предложением списать долг. Долг списывают, а чиновники проекта переводят банку компенсацию за убытки — у них на это есть средства.
В Найнбагхе действуют две школы на 30 окружающих деревень. В начальной 40 учеников, из них 6 кольта. В средней 160 учеников, из них 24 кольта. У директора средней школы Б. К. Л. Шриваставы я спросил, какая часть учеников-кольта, по его прошлому опыту, дотянет до выпускного двенадцатого класса?
— Примерно половина,— ответил директор.— По сравнению со многими другими племенными районами это хорошо.
Ближайшая от Найнбагха горная деревня — разбросанные по склону хутора, выселки, одиночные хижины под общим названием Татор. Она недалеко, но подниматься нужно по крутым горным тропам. А в жару, когда даже вездесущие вороны голоса не подают и нет ни деревца, чтобы передохнуть в его тени, удовольствия в таком походе мало.
Зато есть время оглянуться по сторонам, сделать для себя какие-то маленькие открытия. В побуревшей траве вокруг скошенных полей пылали ярко-голубыми, белыми и желтыми красками васильки и ромашки, совсем как наши.
Подошли к первым домам деревни Татор. Первым был небольшой хуторок, где живет всего одна семья кольта. Глава семьи, мужчина
Батту рассказывает, как десять лет работал за двухразовую еду и один комплект поношенной одежды с хозяйского плеча в год на семью раджпута Гопала Сингха. Так он отрабатывал долг в 1200 рупий, взятый для свадьбы сына. К тому времени, как вышел закон о списании долгов бедняков и отмене бесплатного труда, Батту выплатил хозяину треть долга — сын помог. Недавно власти выделили ему один акр земли. На других Ватту больше не работает, на своем участке дел хватает, урожаи хорошие. Семья его небольшая: он, жена и дочь.
Поднимаемся выше в горы, к другому хутору. В центре его почти замкнутым четырехугольником стоят вплотную друг к другу двухэтажные каменные дома трех семей раджпутов. По нижнему этажу вдоль всех строений вровень с фасадом идет терраса, а за ней в глубине дома хозяйственные помещения. Наверху жилые комнаты с красивыми фигурными окошками и резными ставнями, выходящими во внутренний двор. Наружная стена второго этажа со стороны двора расписана изящным разноцветным орнаментом. Все основательно, солидно. Детишки и подростки одеты по-городскому, хотя, честно говоря, ни по одежде, ни по женским украшениям, ни по обстановке внутри дома богачами таторских раджпутов назвать трудно.
Семьи кольта, несколько семей неприкасаемых-хариджанов и кузнецов живут за границей хозяйского блока. Раджпутов и нераджпутов в этом поселении по численности примерно поровну.
Удивило меня то, что ни один кольта из жилищ, построенных возле четырехугольника хозяйских строений, не работает на полях раджпутов.
— Наши деды и отцы,— говорили мне кольта в этих домах,— работали на раджпутов. Нам же нет расчета. У нас есть немного своей земли, а на стороне мы теперь можем больше заработать, чем у раджпутов. В горах строят много дорог. Если строительство государственное, оплата семь рупий за нормированный рабочий день. Частный подрядчик платит двенадцать рупий в день, но на него надо трудиться по десять-двенадцать часов в сутки без передыху.
— Конечно,— говорили мне,— не все кольта такие, как мы. Есть и в Таторе кольта, у которых нет ни клочка своей земли, они пристроились в чужих домах или живут в шалашах. Вот они и батрачат на раджпутов. Хотите их увидеть, поднимайтесь выше в горы.
Силы, чтобы взобраться выше, еще были, но времени оставалось только на то, чтобы хоть немного порасспросить кольта об их житье-бытье.
Хозяин одного из домов, сорокалетний Течку, держится со спокойным достоинством. Он радушен и гостеприимен. Просит не садиться на сбитую из досок террасу под навесом, пока жена не расстелит рогожную циновку. Вид у Течку усталый. Он только что пришел со своего поля (полтора акра), где жал серпом созревшую пшеницу.