Журнал «Вокруг Света» №08 за 1988 год
Шрифт:
Но жилли до поры до времени на улице не появляются. Они выходят только в последний день карнавала — в «жирный вторник» масленицы.
За несколько недель, а то и месяцев подновляют наряды, переходящие от поколения к поколению, вынимают из кладовок плюмажи, полируют деревянные сабо, запасаются мелкими апельсинами — в иные годы их разбрасывают на улицах до трехсот тысяч штук. Надо сказать, что для каждого жилля участие в карнавале обходится недешево: один костюм, плюмаж и прочие аксессуары стоят несколько десятков тысяч франков. Однако жилли не скупятся, дабы сохранить свое место в карнавальном шествии и положение в обществе.
Ранним утром во вторник жилли начинают облачаться. Каждый предмет их туалета строго соответствует многовековой традиции. И вот
Проходя мимо трибуны почетных гостей, предусмотрительно защищенной сеткой от метателей апельсинов, жилли выделывают самые лихие па своего древнего танца, демонстрируют отработанные мизансцены, точно выверенные жесты и гримасы. Они снимают круглые розовощекие маски с торчащими усами. Лица напряжены, красны от усталости и выпитого по пути пива, щедро предлагаемого из окон и дверей таверн. Устали даже ребятишки, идущие впереди колонн. Парад затягивается до сумерек.
Вот в темнеющем небе зажигаются бенгальские огни, в руках ряженых загораются факелы и свечи — шествие завершается. Но праздник не кончается. Участники карнавала и зрители допоздна водят хороводы на Гран-пляс, осушают бесчисленные стаканчики пива и вина, танцуют, поют старые и новые песни под взрывы петард.
Утром в среду муниципальные рабочие убирают с улиц города кучи раздавленных в толкучке апельсинов, вороха конфетти и серпантина, бумажных масок и цветов. Перед мэрией разбирают трибуну, уносят стальные ограждения, сдерживавшие разгулявшиеся толпы. В сундуки и кладовки складывают жилли пестрые наряды и высокие плюмажи, корзинки и сабо.
Но один жилль остается. Он стоит перед музеем, в котором собраны свидетельства богатой и древней истории карнавала в Бенше. Этот жилль — из бронзы, щедро позолочен — видимо, в память о золотом прошлом карнавала, воплотившего веселый нрав, богатую выдумку и верность традициям жителей небольшого валлонского городка. Словом: жилли — они и есть жилли.
Как уже говорилось, карнавал в Бенше не единственный в Бельгии. Эта страна на удивление богата народными праздниками. Объяснение этому феномену можно найти и в богатой истории этих мест, и в разнообразии характера населяющих Бельгию национальностей, и в веселом нраве бельгийцев — где бы они ни жили: в Бенше, во Фландрии или в самом Брюсселе. Одно беглое перечисление наиболее значительных карнавалов, традиционных праздников и процессий займет немало места: их десятки, если не сотни! И каждая фольклорная манифестация имеет собственную историю, свои — именно свои — традиции и многочисленных поклонников.
...В Монсе в феврале тысячи людей участвуют в знаменитой «битве с драконом». Рыцари в средневековых доспехах, возглавляемые святым Георгием, должны победить многометровое чудище, которое несут на своих плечах десятки его слуг. В мае, в Ипре, не менее внушительные толпы наблюдают за длящейся почти целый день процессией «кошачьего праздника». В Брюсселе, да и в других городах, в разное время проходят фестивали гигантов — громадных, в несколько метров высотой, кукол из картона, фанеры и тканей, каждую из которых приводят в движение несколько человек.
В Бастони ежегодно проходит праздник ветчины, в Остдюнкерке — фестиваль креветки, в Визе — праздник пива, в Гоме — состязания пожирателей печеночного паштета.
Бельгийцы удивительно подвержены страсти объединяться в различные общества и союзы, главная цель которых, как мне кажется, проведение шествий, карнавалов и соревнований. Есть общества лучников и обладателей лысин, союзы почитателей птичьего пения и велосипедистов, ассоциации участников военных маршей.
Хорошо известна и любовь бельгийцев к разного рода соревнованиям — футболу, брюссельскому марафону, велопробегам. Среди наиболее древних состязаний — бои намюрских ходоков на ходулях. Они тоже пришли из глубин средневековья. Есть и легенда, которая объясняет столь широкое распространение именно в Намюре этого вида народных забав. В начале XIV века властитель намюрского графства Джеан Фландрский прогневался на горожан и окружил Намюр своими войсками, обрекая жителей на голод и смерть. Видные горожане просили пощады, однако жестокий воитель заявил, что не снимет осады, как бы ни прибыли к нему послы осажденных: пешком, на лошадях, в лодках или на повозках. Хитроумным отцам города не оставалось ничего иного, как взгромоздиться на ходули. Пораженный их сообразительностью, Джеан Фландрский простил горожан и снял осаду.
Есть, правда, и более скромное объяснение любви намюрцев к ходулям: горожанам приходилось довольно часто пользоваться ими во время разливов Самбры и Мёза, затоплявших прибрежные улицы города.
Как бы там ни было, ходули остались в городских традициях. Бывает, сотни горожан на ходулях устраивают торжественное шествие по намюрским улицам и площадям, а затем сходятся — на них же — в нешуточном бою. Бойцы разбиваются на две группы — каждая со своими командирами и знаменосцами, атакующими отрядами и арьергардом. Задача противоборствующих группировок заключается в том, чтобы повергнуть наземь — и с немалой высоты — как можно больше противников. Самим же — устоять. В ход идут подножки, оплеухи, пинки, захваты — и каждый прием тут же оценивается одобрительным воем или презрительным улюлюканьем многочисленных зрителей, заполняющих площадь и близлежащие улицы. В былые времена победители награждались не только овациями зрителей, но и куда более существенными дарами графа и городских властей, покровительствовавших празднику.
Порой схватки завершались всеобщим побоищем, в которое втягивались и воители, и зрители, и гости. В разных частях города возникали потасовки, беспорядки: не случайно в прошлом эти жестокие игры не раз запрещались. Но проходило время, и они возрождались вновь. Ныне схватки на ходулях носят характер театрализованного представления.
И шествия, и стычки на ходулях стали атрибутом народных празднеств и в некоторых других городах. Там выступают и свои, доморощенные бойцы, и профессионалы из Намюра. В наследство от старых жестоких времен остались стихи, песни, театральные постановки, повествующие об удали и самоотверженности бойцов...
Брюссель
Владислав Дробков, корр. «Правды» — специально для «Вокруг света»
Мой друг из Колорадо
Продолжение. Начало в № 7. Из американской тетради
На этот раз я был гостем Нью-Йоркского университета, и мне предложили на несколько дней слетать в штат Колорадо, чтобы прочесть лекции о своих исследованиях в Антарктиде в университете штата. Он находится в небольшом городе Боулдер, что у подножия Скалистых гор.
И вдруг:
— Игор, тебя в Боулдере будет встречать Дасти Блейдс.
Новость эта потрясла меня. Конечно, я помнил летчика, командира зимовочного состава «Сил поддержки антарктических исследований», капитана второго ранга Флота США Блейдса. Или по-американски коммендера Блейдса. И все-таки...
Дасти Блейдс?!
— Зовите мне просто Дасти,— сказал мне летчик при знакомстве.
Первое время я думал, что Дасти — это его имя, а потом, однажды, он, застенчиво улыбнувшись, объяснил, что зовут его совсем не так, а слово Дасти (что по-русски значит — пыльный) — это кличка, которую он получил, когда еще учился в колледже. Потом она перешла в школу летчиков и с тех пор стала уже почти официальной заменой имени. Оказалось, что у американцев это бывает нередко.