Журнал «Вокруг Света» №08 за 1988 год
Шрифт:
После поездки по местам Золотой лихорадки мы отправились в загородный дом племянника Дасти. В этом доме я и останусь с Дасти до отъезда. На работу буду ездить сам, на стареньком автомобиле одного из моих университетских коллег. Он в эти дни будет ездить на машине своей жены. Дом племянника Дасти и сама дорога туда — меня удивили. Сначала надпись — «Эльдорадо» — на указателе у дороги... Неужели то Эльдорадо, которое с детства ассоциируется со страной золота,— рядом?
— То самое,— смеется довольный Дасти.
Ну а сам дом оказался гигантским сооружением с бассейном, зимним садом, главной спальней примерно в сто квадратных метров и такой же кухней, несколькими спальнями для гостей. Его строил для себя какой-то знаменитый архитектор, но в конце строительства почувствовал, что если он не продаст дом тотчас же, то разорится. И нашелся чудак с достаточными деньгами, чтобы купить его. Им оказался родственник Дасти.
Собственно, история этого племянника так же фантастична, как сам его дом в двух десятках миль от Эльдорадо.
Племянник Дасти был сначала из тех, на кого все махнули рукой. Кое-как кончил школу, ушел в лагерь хиппи, через год с лишним вернулся оборванный, длинноволосый, с гитарой. И все время только пел песни, пропадал на каких-то сходках, говорил, что ищет себя, да собирал разные камушки. Камушки были его страстью. Собственно, для того, чтобы сделать свои коллекции камушков красивее, он и поступил на какие-то курсы или в школу, где обучали на оценщика полудрагоценных и драгоценных камней. Школа была платная, но семья ссудила его деньгами для того, чтобы он хоть чем-нибудь занялся, и он уехал учиться в Нью-Йорк. С этого и пошло. У племянника Дасти оказался талант и безупречный вкус на драгоценные камни, даже алмазы. И спрос на племянника стал таким большим на бирже камней (есть и такая), а гонорары, которые он начал получать, столь огромны, что через два года он заработал свой первый миллион.
— Правда, почти половину его он потратил на этот дурацкий дом и большой кусок ущелья, в котором дом стоит,— закончил Дасти рассказ.
— Безработные, моряки и полярники должны уметь хорошо готовить, не так ли, Игор? — весело сказал Дасти и положил на противень несколько свиных ребрышек. Он помазал их сверху горчицей, положил между ребер толстые кружки картофеля и так же порезанные баклажаны,— оказывается, они называются здесь «эгг плант», что значит «овощ-яйцо»,— положил на картофелины кусочки масла и сунул все это в духовку.
Мы сидели в огромной кухне, попивали пиво из холодильника и ждали ужин. И пошли морские рассказы, рассказы о зимовках. Как ни удивительно, а именно это, а не золотые денечки на теплых пляжах и веселые гулянки вспоминаются, когда оглядываешься назад.
— Послушай, Дасти, у меня возникло от прошлой зимовки и от общения с американцами здесь, в Штатах, такое чувство, что вы, как нация, считаете, что многое, к чему в других странах тщательно готовятся,— можно делать сразу, наобум, учиться в процессе дела. Например, полярные летчики у нас — это профессионалы Севера, то же касается и остального состава зимовок. Из обслуживающего персонала — все, кто у нас зимовал,— работали перед этим где-нибудь в подобных трудных местах. А у вас приезжает новая смена зимовать в Антарктиду — и оказывается, что никто из ее членов ни разу в глаза не видел снега и льда. Только в стакане с виски. Дасти смеется самодовольно.
— Это точно. Мы считаем, что главное в человеке — способность здраво мыслить и умение приспособиться к любым условиям. Все люди обладают этими качествами. Поэтому им можно поручить любую работу. Первые пару дней они будут делать ошибки, а потом научатся. Но, к сожалению, наше военное начальство чересчур придерживается этой гипотезы.
И Дасти рассказал, как он однажды, по приказу начальства, стал капитаном морского судна, танкера, полного авиационным бензином, который надо было доставить из Калифорнии ни много ни мало как в Антарктиду. Так получалось, что легкая, поршневая, авиация американцев в Антарктиде осталась без горючего. Командир вызвал Дасти и угрюмо спросил, командовал ли он когда-нибудь чем-нибудь плавающим, хотя бы катером.
— Нет, сэр,— сказал Дасти,— я только летал над морем, ведь я же летчик.
— Я так и знал, но ничего,— сказал командир,— научитесь.
— А ведь доплыли,— продолжал Дасти.— И ты знаешь, как нас встретили в Антарктиде? Конечно, первыми к нам прибежали пингвины. А между ними какой-то шутник, из таких же, как мы, американских военных, воткнул в снег большую фанерку, на которой было написано: «Янки, убирайтесь домой!»
Мы замолчали. В огромном доме-дворце было так тихо. И тут зазвонил телефон. Это был Рик, Ричард, младший сын и основная забота Дасти. Рик хорошо учился в школе, любил и знал радио и поступил в колледж инженеров по электронике. Но проучился лишь два года и бросил. И сколько Дасти ни уговаривал его доучиться, сколько ни объяснял, что без диплома Рик будет всегда лишь техником, Рик начал работать в одном, потом в другом, потом в третьем месте. Узнав, что я здесь, он довольно быстро приехал к нам.
Рик, по-видимому, то, что называется настоящий американец. В детстве и юношей научился чинить автомашины и почти любую электронику. А то, что бросил учебу, чтобы сначала «найти себя», просто типично. Ведь кругом висят объявления примерно такого содержания: «Хочешь разбогатеть? Хочешь через два года иметь сто тысяч? Это очень просто. Ведь наверняка есть что-то, что ты можешь делать лучше всех людей на земле. Ты только должен найти это «что-то» в себе. И мы поможем тебе сделать это». Дальше, к сожалению, следует стандартное «позолоти ручку...».
— Я уже основал шесть компаний,— говорит Рик гордо.— Правда, все шесть обанкротились,— добавляет он.— Но у меня есть идейка...
— Рик, как тебе удается сохранить свое имущество при банкротствах?
— О! — смеется Рик.— Сейчас это очень просто. Сейчас, если твоя компания обанкротилась, то есть объявила себя банкротом, а ты ее президент, все имущество компании отбирается, все деньги компании, которые у тебя, как у президента, хранились, пропадают, но твое личное имущество — дом, машина, обстановка дОма, телевизор, личные сбережения — остается. Считается, что тебя нельзя загонять в угол...
Рик в данный момент работал в компании, которая занимается очисткой воды, и считал, что даже дистиллированная вода недостаточно чиста и поэтому вредна для человека. Вода двойной перегонки лучше, но тоже недостаточно чиста. Вода из обычных водопроводов просто вредна, потому что она, по его мнению, канцерогенна.
— Но все же ты пьешь ее! — сказал я.
— Нет,— удивил Рик.— Разве ты не знаешь, что в супермаркетах продают дистиллированную воду по доллару за галлон? А ведь человеку собственно для питья надо совсем немного. Я пью только дистиллированную воду. Но я научился дешево делать воду во много раз более чистую. Когда я начну ее продавать, люди будут пить только ее. И я буду богатым...