Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год
Шрифт:
— По-моему, это морозное парение, — промолвил я.
Люди молча смотрели на запад, но разобрать что-либо было невозможно. В этой завесе ослепительного света искать дымовой сигнал «Южного Креста» было равносильно попытке разглядеть что-либо через калейдоскоп.
Громовой удар — и ящики так задрожали, что я спрыгнул вниз.
Появилась щель — черный шрам среди белого льда. Щель расширялась. Морозное парение поднималось наподобие тумана, все затемняя, экранируя солнце. Яркий свет и цветовые оттенки исчезли. Мир вдруг стал белым
«Нам видны участки морозного дарения, но никаких сигналов. Вы должны постараться дать нам сигнал. Лед становится очень тяжелым. Нам неизвестно, сколько времени мы сможем идти вперед».
С полчаса «Южный Крест» молил нас сигнализировать. Наконец с плавбазы радировали: «Теперь мы продвигаемся вперед очень медленно. Айсберги вклиниваются в лед позади нас. Если мы не сможем уловить ваших сигналов, нам придется оставить попытку приблизиться».
Это было передано только по-английски, очевидно, чтобы не расстраивать рядовых членов экипажей. Но не понимавшие по-английски читали смысл сообщения на лицах тех, кто знал этот язык.
Вдруг один из наблюдателей закричал, и я вынырнул из палатки.
— Кто-то идет к нам на лыжах, — сообщил он.
Это был фотограф Бонами.
— Салюте, капитано! — Бономи тряс мне руку. — О, как приятно видеть вас, Крейг. Вы ничего не знаете?
— Что стряслось?
— Стряслось? Что стряслось? Боже мой! — Он возбужденно размахивал руками. — Эти люди ничего не хотят делать для Бланда или для помощников Ваксдаля и Келлера. Они не доверяют своим старшим и очень обозлены. Никакого порядка, никакого руководства. Ну, думаю, это опасно, и вот надеваю лыжи — и сюда.
— У них есть продовольствие?
— Когда мы покидали судно, все шло хорошо. А неприятности, они начинаются позднее. Один этот путь через лед! У вас есть радио? Скажите, какие новости? Там, — он кивнул в сторону «Тауара-3», — у них нет никакого радио.
— У нас портативный приемник. Можно принимать, но нельзя передавать.
— Тогда вы будете знать, что происходит, ведь верно?
— Сам «Южный Крест» вошел в зону льда. Он просит дать ему сигнал.
— А, это замечательно! — Бономи просиял.
Как у него все легко! Я почти завидовал его уверенности в нашем спасении.
После пятичасового отсутствия прибыла Герда со своей партией. Я передал ей новости.
— Тогда они должны торопиться, — сказала она. — Лед становится плохим. Под напором взлетают целые льдины. Путь назад тоже был тяжелым. Лед вокруг нас начинает двигаться.
Я рассказал Герде, как открылась трещина, откуда шло морозное парение.
— Йа. Скоро нас ждут неприятности. Но сейчас холодает. Может быть, вода в щели и замерзнет. Тогда мы смогли бы увидеть «Южный Крест» и подать сигнал.
Я взглянул на наш скарб. Целый день труда, а не было перевезено и четвертой части. Мы сели ужинать. Только я сделал последний глоток и принялся разжигать трубку, как меня позвали в палатку. Говорил «Южный Крест»:
Люди ошеломленно молчали, когда я сообщил им это известие.
— Не понимаю, — сказал вдруг Бономи. — Как это можно задержать «Южный Крест»? Это ведь большое судно, а лед довольно тонкий. Мы вчера его проходили. Им же не обязательно проходить через айсберги. Они могут их обойти. Крейг! Что вы скажете?
— Откуда мне знать, — пожав плечами, ответил я.
Мне, должно быть, удалось заснуть, потому что я проснулся от того, что меня трясла Герда.
— По-моему, с радио что-то случилось, — прошептала она. — Уже за три, а ничего не удалось поймать.
Я сел и принялся возиться с ручкой настройки. Слышалось только слабое потрескивание на нашей волне. Зато на следующем диапазоне сразу же раздалась музыка, передаваемая с береговой станции.
— С радио все в порядке. Вы уверены, что не свернули ручку настройки?
— Нет, настройка была в порядке. По-моему, они замолчали. — Ее голос чуть дрожал.
— Но они знают, с каким беспокойством мы следим за их передачами. Они бы ни за что не пропустили ни одной. В 3.30 я попытаюсь снова.
Я взглянул на часы. Было 3.10. Я закурил трубку и сидел, прислушиваясь к грому торосов. Вдруг меня осенила чудовищная мысль: а что, если радист был слишком занят, чтобы вещать для нас?! Нет, это невозможно, думал я. Тут может быть только одна причина — другой радиообмен поважнее. Я снова взглянул на часы. Было 3.14.
Дважды в час наступает трехминутный период радиомолчания. От 15 минут до 18 минут и от 45 минут до 48 минут все радисты на всех судах мира слушают на дежурной волне 500 килогерц, служащей для передачи сигналов бедствия. Я быстро включил радио и настроился на эту волну, посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов, и, когда минутная стрелка коснулась четверти, вместе с потрескиванием обозначился голос радиста. Название «Южный Крест» было повторено дважды. Я настроился на волну, и в палатке, отдаваясь эхом, зазвучал голос радиста: «Нас затерло льдами на 66°21" южной широты и 34°06" западной долготы. «Южный Крест» обращается ко всем судам. SOS. Слышите меня? Нас затерло льдами на...»
Так продолжалось без конца. Тон радиста не менялся: обычный, лишенный всяких эмоций. Но монотонно повторяемые слова барабанным боем отдавались в мозгу, и я сидел, забыв о холоде, ничего не слыша, кроме этого голоса.
В палатке было тихо, но я знал, что ни один человек не спит и все слушают. Английский язык чередовался с норвежским, но сообщение было одно и то же. Потом в эфире прозвучал новый голос: «Хаакон» вызывает «Южный Крест». «Хаакон» вызывает «Южный Крест». Повторите свои координаты. Конец».