Журнал «Вокруг Света» №10 за 1979 год
Шрифт:
Когда я задавала вопрос на комбинате, отвечали чуть ли не все и в один голос: «Сажаем деревья; дороги, где можно, не сносим; почву перекладываем...» Там, где мертвая порода требует оживления, попробовали использовать феноловую воду, один из отходов деятельности комбината, — она оказывает на почву стимулирующее действие. Опыты начались 4—5 лет назад, и во многих местах уже новые посевные площади. Очистные сооружения комбината включены в производственный цикл. «Шварце Пумпе» забирает в сутки 14 тысяч тонн воды, и вся она, прошедшая через отстойники и фильтры, возвращается в оборот — все 100
Двадцать лет назад рекультивация охватывала около четверти занятых буроугольными разработками земель. Растет площадь под карьерами, дорожает работа по восстановлению земель, а доля рекультивированных — лесных, водных, сельскохозяйственных — угодий становится значительней. Принято почти как закон: рекультивируемая площадь должна быть больше той, что отводится под новые карьеры, открытые разработки.
Целый день я слышала: «рекультивация», «возрождение», «возврат природе», — и мне захотелось взглянуть на эту возвращенную землю.
...И снова об озерах
Вечерело, когда мы вышли на берег тихого Кнаппензее, которому всего двадцать лет от роду. Оно уже настолько обжито, что лес на берегах успел обрести стать векового бора, буки шелестят кронами на многометровой высоте. Асфальтированная дорожка, вдоль которой тянутся бесконечные палаточные городки, домики с террасами, брезентовыми гаражами и даже садиками с пеларгонией в ящиках, — дорожка эта ведет к Берлину, к Лейпцигу, в индустриальные районы страны. Туда, где знают о тихой красе Шпреевальда, откуда на отдых приезжают горожане с семьями. Потому что Шпреевальд — это еще и купанье, и лес, и рыбалка...
Придорожные маки и шпалеры поспевающих черешен подвели нас к другому озеру. Ему нет пока имени — просто одно из цепи шпреевальдских озер, что возникают на месте карьеров. Мимо домика, на стене которого раскинулись алые розы, свернули по заросшей дорожке к обрыву. Задумчивую воду не тревожили ни лодки, ни купальщики. Светящиеся в июньских сумерках стволы берез на том берегу как-то странно наклонились к воде. Они стояли на зеленой подушке, отрезанной трещинами от коренного берега. Стволы, как вешки, отмечали границу недавно пришедшей воды. Озеро зализывало рану, оставшуюся после карьера, выравнивало и сглаживало берег и дно.
— Наша деревня была там, — Хайнц-Иорген Генаук показал на противоположный берег, где в прозрачном вечернем воздухе виднелось здание водоочистной станции. — Несколько семей переехало в город, кто-то захотел остаться в кооперативе и построился в соседней деревне.
Третье озеро — Серебряное, Зильберзее, — еще только осваивалось людьми. Потому и пляжи, и палаточные улицы здесь раздольнее. Вечерний клев только начинался, и серьезная тишина стлалась над рыбаками в лодке, над дедом и внуком, притулившимися под ольхой. В небе над лесом маячили красные огни на мачтах ЛЭП и на огромных трубах близкого «Шварце Пумпе».
...Шоссе обрывается у огромной помпы; в метровой трубе бьется, курлычет ручей, отведенный из прерванного стройкой русла. По насыпи со старыми рельсами пробираемся
— Куда он едет?
— Там, в одиннадцати километрах, новые открытые разработки. Оттуда возят ненужную породу.
— Зачем?
— Закрываем старый карьер...
Дно этой чаши — пять на три километра — частью поросло леском, грунтовые воды отстоялись в озерко. Куча опилок живо желтеет на опушке: сводят лесок под корень, чтобы древесина не пропала, раз уж выросла.
— А это шоссе на обрыве куда ведет?
— Когда-то оно соединяло деревню, .что была на месте карьера, с той, за лесом. А потом, когда засыплют карьер, продолжат дорогу в прежнем направлении.
— И скоро это произойдет?
— Запланировано восстановить здесь землю к 2010 году. Приезжайте тогда. Встретимся на этом же самом месте, но уже на ровной, обжитой земле...
М. Кондратьева, наш спец. корр.
Котбус — Москва
Свинцовые волны у гранитных скал
Уотер-стритские пираты
Рано утром над городом Сент-Джонс как воспоминание о разразившемся ливне висела прозрачная кисея тумана, медленно плавящаяся под неяркими лучами восходящего солнца. С высоты девятого этажа хорошо видна великолепная гавань. К ней по крутым склонам сбегали разновеликие дома с причудливо раскрашенными стенами и крышами. Широкая центральная улица Уотер-стрит была заполнена автомашинами, двигавшимися в одном направлении — к порту. Большинство из ста тысяч жителей Сент-Джонса, столицы канадской провинции Ньюфаундленд, заняты в порту, так или иначе соприкасаются с морем и кораблями.
Жители острова Ньюфаундленд, его городов, селений, рыбацких поселков тесными узами связаны с Атлантикой. «Плоть от плоти моря, остров, нависший подобно гигантской гранитной пробке над горлышком устья залива Св. Лаврентия, — писал в книге «Скала посреди моря» известный канадский писатель Фарли Моуэт, — он повернулся к материку спиной, отгородившись от него, как крепостным валом, трехсотмильным горным кряжем, который, подступая к морю, образует негостеприимный западный берег острова. Все его остальное побережье обращено в сторону открытого моря и до такой степени изрезано заливами, бухтами, ущельями и фиордами, что общая протяженность береговой линии острова составляет более пяти тысяч миль...»